Скоро зоркая Пруденс углядела лохматого мужчину, который в прошлый раз разговаривал с Карлоттой, и прямиком направилась к нему.

– Ничего, если мы тут немножко погуляем? – спросила она с милой улыбкой.

– Да пожалуйста, гуляйте, где хотите, мисс, – ответил мужчина.

– А те лошади тоже цирковые? – продолжила Пруденс, указывая на поле, по которому в прошлый раз носилась на лошади Карлотта.

– Цирковые, – сказал мужчина и снова принялся начищать сбрую, разложенную у него на коленях.

– Вот бы нам уметь скакать на них так же, как Карлотта, – проговорила Пруденс с самым невинным видом.

Мужчина кинул на неё внимательный взгляд.

– Да, она отличная наездница, – сказал он. – И девчонка отличная.

– Так вы давно её знаете? – всё так же невинно поинтересовалась Пруденс.

– С младенчества, – ответил мужчина.

– У неё такая интересная жизнь, правда? – заметила Пруденс, делая вид, что ей известно гораздо больше, чем было на самом деле. – Я так люблю слушать её рассказы.

Пэм уставилась на неё разинув рот. Это было что-то новенькое! Или Пруденс снова врёт? Но зачем?

– Так она рассказывала вам о себе? – удивился мужчина. – Я думал, ей не…

Он резко замолчал. А у Пруденс радостно забилось сердце: сейчас она узнает ещё что-то про Карлотту! Широко распахнув глаза, она уставилась на мужчину своим самым честным и наивным взглядом. Никто не умел смотреть честнее и наивнее Пруденс!

– Да, я её лучшая подруга, – сообщила Пруденс. – Она сказала, что я могу прийти погулять по территории цирка и что никто не будет возражать.

Теперь Пэм уже не сомневалась в том, что Пруденс бессовестно лжёт. Сгорая от неловкости, девочка отошла в сторону и сделала вид, что рассматривает ближайший фургон. Она просто не могла слушать, что несёт подруга. И главное, зачем ей это нужно? Сама Пэм была доброй и миролюбивой, ей и в голову не приходило, что Пруденс пытается узнать что-либо, что может повредить Карлотте.

А Пруденс только порадовалась про себя, что подруга отошла и не слышит её. Теперь она могла задавать вопросы без оглядки на Пэм. Пруденс всё больше убеждалась, что жизнь Карлотты тесно связана с цирком. Собравшись с духом, она задала следующий вопрос:

– Наверное, Карлотта очень сильно любила цирковую жизнь?

Но, кажется, мужчине её вопрос показался совершенно обыденным и ничуть не странным. Он явно поверил в то, что Карлотта действительно рассказала Пруденс о себе, и согласно кивнул.

– Не стоило ей уходить из цирка, – проговорил он. – Мой брат, который участвовал в одном представлении с Карлоттой, говорил, что это разобьёт ей сердце. Эта девчушка умеет обращаться с лошадьми получше любого мужчины. В прошлый раз я был очень рад, что Карлотта покатается немного. Но завтра мы переезжаем, так что передайте ей: если она хочет ещё прокатиться, пусть приходит с утра пораньше, так же как две недели назад.

Пруденс задрожала от восторга. Она узнала то, что хотела! Противная задавака Карлотта была цирковой артисткой! Нищей, беспородной девчонкой из самых низших слоёв общества! Да как мисс Теобальд посмела принять её в школу, где учатся девочки из приличных семей, например Пруденс! Неужели директриса думала, что можно обучать каких-то циркачек вместе с благовоспитанными девочками?

Пруденс окликнула Пэм, и девочки пустились в обратный путь. Обе молчали. Пэм всё ещё умирала от неловкости при мысли о вранье Пруденс. А Пруденс не уставала восхищаться собственной ловкостью и смекалкой. Ей и в голову не приходило, что это вовсе не смекалка, а подлость и коварство.

Но как сделать, чтобы все узнали ужасную новость? Потихоньку нашептать разным девочкам? Пожалуй, неплохо бы рассказать Элисон. Дурочка сама разнесёт новость по всему классу.

Вечером Пруденс поспешила в общую гостиную, где Элисон складывала трудный пазл. Она очень любила пазлы, хотя не умела их собирать и в процессе теряла половину фрагментов или роняла их на пол.

Пазл попался интересный. Четверо-пятеро девочек окружили Элисон, наблюдая, как идут дела. В какой-то момент Бобби, не выдержав, взяла со стола один фрагмент.

– А это не сюда? – спросила она, пристраивая кусочек на подходящее место.

Через несколько минут Хилари взяла другой фрагмент и, пытаясь вставить его, случайно сдвинула картинку.

– Ой! – расстроенно вскрикнула Элисон. – Больше всего ненавижу, когда люди пытаются складывать пазл вместе со мной! То Бобби, то Хилари, потом ещё кто-нибудь! Я закончу гораздо быстрее, если вы не будете мне помогать!

– Ни разу в жизни не видела, чтобы ты собрала полностью хоть один пазл! – насмешливо заметила Пат.

– Ты всё делаешь неправильно, – не выдержала Дорис, которая, несмотря на двойки по всем предметам, удивительно быстро складывала пазлы. – Ты всегда складываешь какие-то отдельные кусочки там и сям, а надо начинать с краев. Смотри, крайние пазлы всегда ровные с одной стороны, и…

– Я сама знаю, – нетерпеливо отмахнулась Элисон. – Но Сэди говорит…

И все девочки тут же с восторгом подхватили:

– Сэди говорит… О, Сэди говорит… Сэди, Сэди, Сэди говорит!

Те, кто сидел в глубине гостиной, с радостью присоединились к песне. Хорошенькая Сэди добродушно оглянулась на Элисон.

– Не обращай внимания, – сказала она.

Но Элисон не могла не обращать внимания. Она совершенно не умела сдерживаться, когда её дразнили. Девочка в сердцах сбила и смешала пазл, высыпала фрагменты в коробку, уронив несколько кусочков на пол, и выбежала из комнаты.

Пруденс выскользнула за ней: самое время было шепнуть дурочке пару слов!

– Элисон! – окликнула она. – Какие бессовестные! Разве можно так дразниться! Пойдём лучше в сад. Такой хороший вечер!

– Нет уж, спасибо, – довольно грубо буркнула Элисон, которая не любила Пруденс. – Я не в настроении выслушивать гадости о половине класса!

Пруденс вспыхнула. Она действительно с удовольствием распространяла сплетни, пользуясь любой возможностью, чтобы поссорить девочек между собой. Но до сих пор Пруденс не догадывалась о том, что все давно об этом знают. Похоже, не имело смысла рассказывать Элисон о Карлотте. Надо было придумать другой способ.

Но ей даже не пришлось думать – всё произошло само собой в тот же вечер и гораздо быстрее, чем Пруденс могла предположить.

Она вернулась в гостиную в тот момент, когда Карлотта, смеясь и слегка по-иностранному коверкая слова, рассказывала какую-то забавную историю. Вокруг неё толпились девчонки, и Пруденс, глядя на них, внезапно почувствовала укол зависти.