будет убивать целого майора полиции.

Штанову стало не по себе. В этой жизни он столько раз уже стоял на краю пропасти, но все никак не мог привыкнуть к мысли, что его в любой момент могут убить. А ведь могут! Горошников — убийца, ему ничего не стоит воткнуть ему заточку в горло.

Штанов кивнул, глядя на Горошникова. Он знал, с кем имеет дело. Знал. И сказал. И этим выдал себя… А ведь Горошников до этого всего лишь догадывался, кого подселили к нему. Всего лишь догадывался. Да и сейчас он знает не все.

— Зря ты это затеял! — поднимаясь со своего места, сказал Штанов.

В конце концов, он майор полиции. И опером на земле работал, и в службе собственной безопасности карьеру делал, а в команде подполковника Малахова сколько раз жизнью своею рисковал. Нет уж, голыми руками майора Штанова не взять! Он ведь и ответить может — и ударить, и на прием взять.

— Что это я зря затеял?

Горошников поднялся так же резко. И встал, чуть ли не прижимаясь к Юрию. И тому так вдруг стало страшно, кровь почему-то хлынула куда-то в ноги.

— А то!

Но Юрий должен был помнить, кто он такой! И что нельзя ронять высокую честь российского полицейского перед каким-то уголовником.

— Что то?

Горошников вдруг повернулся и плечом, со страшной силой ударил Юрия в грудь. Но он готов был к этому. В ответ ударить не смог, но на ногах удержался, даже не сел на шконку, хотя мог. И сесть мог, и даже упасть.

— Ну, давай еще! — Штанов раскинул руки.

— Еще?! — Горошников повел плечом, собираясь ударить.

— А давай!

Но Горошников бить не стал.

— Я тебя ночью убью.

— Не страшно!

— Нет?

— Тебе должно быть страшно!

— Да?!

— За убийство офицера полиции знаешь, что бывает?

— Ты офицер полиции?

— Майор полиции Штанов!

— Даже майор?

— Это я тебя так, на всякий случай предупредил… За Драбова тебе лет пятнадцать дадут, а за майора полиции… Сам все понимаешь.

— За Драбова? Пятнадцать лет?

— Ну, может, чуть меньше.

— Это ты мне сейчас баки забиваешь? На фуфло берешь?

— А как хочешь, так и понимай!

— Да понимаю. Но не верю. Что, у вас кладбище для майоров полиции открыли? Что, места плохо продаются? Решили ускорить процесс?

— А давай! — Штанов раскинул руки, собираясь обхватить Горошникова и сжать в своих железных объятиях, если он вдруг дернется.

— Что ты хочешь узнать, майор? — спросил Горошников.

В это время в замочной скважине повернулся ключ и дверь открылась. В камеру с шумом ворвалась Люба.

— Ужин заказывали? — с ходу спросила она.

— Ух ты! — Горошников плотоядно глянул на нее.

Люба в любое время дня и ночи выглядела сексуально. Горошников не мог этого не заметить.

— А то я плюшек напекла! — сказала она, поставив сумку на шконку.

— Да ты сама как сладкая булочка!

— Первая плюшка! — Люба резко повернулась к Горошникову и с размаху влепила ему пощечину. От неожиданности он подался назад, споткнулся о шконку и сел. Но Люба достала его и там. — Вторая плюшка!

Она ударила снова, и, как это ни странно, Горошников не смог поставить блок. На этот раз он лег головой на подушку.

— Ну чего ты? Давай поднимайся! — как она это умела, подбоченилась Люба.

— Ты кто такая? — спросил Горошников, отрывая голову от подушки.

— Кого ты там убить хотел?

— А-а, так вы из одной шарашки!

— Давай, давай, поднимайся!

— А вот провоцировать меня не надо!

Горошников сел, но на ноги подниматься не решился.

— Только тронь товарища майора!

— Ты, наверное, генерал по званию? — скривился Горошников. — Рука у тебя генеральская!

— А плюшки маршальские!.. И котлеты тоже!..

Люба помахала Юрию рукой, подмигнула ему и вышла из камеры.

— Что это было? — спросил Горошников.

— На самом деле меня и вправду арестовали, — сказал Штанов, открывая сумку.

Там у Любы все в полном порядке, все по пластиковым контейнерам — котлеты, яйца, лук, чеснок, огурчики. И плюшки. На самом деле плюшки.

А к ним кофе в термосе.

— Это у меня гауптвахта. Но с пользой для дела.

— Это я, что ли, дело? — догадался Горошников.

Котлеты пахли так вкусно, взгляд у него вспыхнул.

— Кормить тебя надо.

— Кормить?

— Ты вот не знаешь, а ужином тебя кормить не будут.

— Почему это?

— Подполковник Малахов лично запретил… А вдруг отравят?

— Кто отравит?

— Так Грамарь какой-то.

— Грамарь.

— Тебе какая разница, кто тебя отравит?

— Ты это серьезно?

— А Люба не отравит. На Любу вся надежда… Ну, чего стоишь, давай подсаживайся!

Котлеты у Любы действительно маршальского уровня, министру МВД подать не стыдно. И даже президенту. Горошников очень быстро в том убедился.

* * *

Костарева взяли по-будничному просто. Шел по тротуару во дворе дома, подъехала машина, остановилась. Он даже дернуться не успел, как оказался в западне. Жаль только, что удача улыбнулась бандитам, а не полиции.

— Веселый сегодня денек! — разгоняя машину, хмыкнул Стасов.

«Гелендваген» значительно опередил их на пути к Волговодску, но в самом городе джип удалось догнать. Машина заехала во двор какого-то дома на улице Горького, а там Костарев. Время вечернее, темнота уже сгустилась, но у подъезда, из которого он вышел, было светло. На его голову. Заметили его бандиты, на лету срезали. И как их таких теперь остановить.

— Не понял, а джип почему стоит? — спросил Максим, глядя на монитор компьютера.

— Ничего себе стоит!

«Гелендваген» уже выехал со двора на улицу, набрал скорость.

— Где он там ничего себе стоит, на карте не видно!.. Все-таки вывалился маячок!

— Ничего, так догоним.

— Малахову звоню!

Начальник отозвался сразу. Машина шла к выезду из города, Максим оценил обстановку, сообщил. Малахов принял меры, патруль дорожно-постовой службы вовремя получил сигнал и смог перехватить «Гелендваген».

Видимо, бандиты Грамаря чувствовали себя хозяевами города. Хамить патрульным не стали, остановились в расчете на их сговорчивость. Но что-то их вспугнуло. Видимо, то, что инспектор подходил к ним, на ходу закрепляя на себе бронежилет. А его напарник в это время, стоя у машины, готовил к бою автомат.

«Гелендваген» сорвался с места, инспектор с автоматом стрелять не рискнул. Но в это время Стасов уже давил на тормоза. А Максим не растерялся. Выскочив из машины, с ходу точным выстрелом пробил заднее колесо.

Воздух из баллона вышел резко, машину повело, и она врезалась в придорожный столб.

— Стреляй! — обращаясь к автоматчику, крикнул Максим.

Парень струхнул, мотнул головой.

— Курников! — рыкнул на него капитан Дементьев.

Максим узнал его, но здороваться с ним было некогда, они со Стасовым шли на