спросила Ковалана, далеко ли еще этот старинный город Мадура. Ковалан, погладив ее прекрасные пышные полисы, сказал в шутку:

— От нашего великого города она находится в пяти-шести кадамах.

Вместе с медоустой Каннахи Ковалан вошел в пещеру отшельницы Кавунди, и оба молитвенно простерлись у ее ног.

При виде их отшельница сказала:

— Вы наделены красивой внешностью, обладаете благородными манерами и принадлежите к знатному роду. Видимо, вы похожи на тех, кто следует предписаниям священных книг Великого Существа — архата. Что заставило вас, словно совершивших дурные деяния, покинуть ваш дом и прийти сюда в такой печали?

Ковалан отвечал:

— О исполняющая великий тапас, мне нечего сказать. Мы идем в древний город Мадуру — меня обуревает желание нажить там богатство.

— Увешанные браслетами ножки этой женщины не могут выдержать такой трудной дороги. Для вас невыносимо тяжело идти дремучим лесом. Кто знает? Ведь и я скажу, что вам не следует туда идти, вы все равно не откажетесь от своего намерения. Что же, и я также пойду вместе с вами в незапятнанную Maдуру на юге прекрасной страны тамилов, дабы поклониться Мудрецу[58], выслушать слова дхармы, проповедуемые непорочными отшельниками, отринувшими все греховное.

Ковалан молитвенно сложил руки перед Кавунди, произнесшей эти слова, и воскликнул:

— Если вы, о сама святость, окажете нам такую милость, исчезнут все страдания моей супруги, руки которой украшены этими изогнутыми браслетами.

— Знай же, Ковалан, — сказала Кавунди, — на избранном тобой пути будет немало страданий. Послушай же меня! Если мы вместе с твоей женой, не переносящей солнечной жары, пойдем усыпанной цветами рощей, нас всюду будет подстерегать опасность. Неосторожные путники рискуют попасть в серьезную беду, оказавшись в одной из бесчисленных глубоких ям в земле, невидимых под засыпавшими их сверху лепестками чампаки. Пробираясь по кучам опавших листьев, можно получить болезненный ушиб от тяжелых спелых и налитых соком плодов на деревьях, а пытаясь пройти сквозь заросли переплетенного шафрана и зеленого имбиря, — можно глубоко порезаться. О возлюбленный красавицы с большими, словно карпы, глазами! Если мы пойдем полем, то твоя супруга будет устрашена рыбой-мечом, которая гоняется за ссорящимися в воде карпами и прыгает в болоте, кишащем угрями. Рой пчел, насытившись медом сахарного тростника, от сильных порывов ветра падает в пруды, наполняя их медом. Твоя супруга, почувствовав острую жажду, возможно, зачерпнет обеими руками эту воду, кишащую насекомыми, и причинит себе страдание. А переходя канавы на краю поля, куда бросают вырванные сорняки, можно подавить ногами, не ведая того, множество насекомых[59], насытившихся нектаром цветов. Если вы пойдете берегом наполненного водой канала, то рискуете наступить на мириады крабов и улиток и причинить им такие страдания, которые, вернувшись к вам, принесут нестерпимую боль. У вас нет иного пути, кроме дороги через поля и джунгли. Стремись же избежать всех опасностей пути в путешествии с любящей тебя красавицей, о ты, украшенный густыми волосами.

Взяв чашу для подаяния, котомку, веер из павлиньих перьев, непорочная Кавунди обратилась к небу, произнеся заклинание божеству, что ограждало бы их от опасностей в пути, и вместе с ними отправилась в путь.

Когда зловеще пылает на небе Сатурн, появляется комета и на южной стороне излучает свой свет Венера, ничто не волнует Кавери, что рождается от грома на вершине горы, где соперничают разные ветры, и бурно несет свои воды через все преграды в море. Не слышно было звука ведер, скрипа колодцев, шума кижаров из пальмовых листьев. В зарослях цветущих лотосов, по обе стороны которых простираются поля риса и сахарного тростника, раздавались крики водяной курицы, зычного журавля, краснолапого лебедя, цапли с зелеными ногами, тетерева, водяной вороны, бекасов и других птиц. Стоял такой шум, словно происходило сражение между двумя воинственными царями.

Буйволы со слипшейся шерстью и красными глазами увязали глубоко в грязи невспаханных полей; своей спиной они терлись о рассыпающиеся рисовые снопы; из колосьев, похожих на опахало, сыпались зерна. На полях уже сгибались над плугом пахари с сильными руками.

Вырывая благоухающие водяные лилии и сажая на их место ростки риса, к земле склонялись женщины: их руки и грудь были испачканы землей, но это, казалось, лишь украшало их. Их большие глаза, похожие на красноватых карпов, осматривали проходивших; они бросали им вслед дерзкие шутки. Эти женщины низших каст пели песни, в мелодиях которых чувствовался хмельной восторг.

Дальше они слышали, как пахари пели благословение плугу: они так низко припадали к плугу, что, казалось, раскалывали им землю; борозды они украшали цветами аругу и белыми лилиями.

Слышны были песни крестьян, отделявших на ветру рис от шелухи. Раздавались бодрые удары в барабаны, покрытые марчаной, и радостные возгласы слушавших.

Путники шли вдоль берега реки с бурными волнами, слушали эти песни и музыку и не замечали своей усталости. Повсюду чувствовался мир, принесенный победой. повелителя, на колеснице которого красуется свирепый тигр. Из храмов, где горел жертвенный огонь, Дающий рождение благословенному дождю, шел ароматный дым от приношений, совершаемых брахманами. Эти храмы прилепились к величественным дворцам с высокими крышами — обителям благословенных брахманов, возвышавшимся словно горы с нависшими над ними дождевыми облаками.

Дальше они могли видеть славные древние селения, где жили велалы, все богатства которых идут от плуга, — сыновья женоподобной полноводной Кавери; благодаря этим труженикам могли жить просящие подаяние, благодаря им мог одерживать победы их властелин. Здесь была разбросана рисовая шелуха, в воздухе стоял густой дым, идущий от сахарных прессов.

Так они увидели целую страну между двумя городами; иногда они несколько дней подряд отдыхали; в день они проходили не более одного кадама.

По прошествии нескольких дней они пришли в город Тируварангам, в котором река будто затерялась. В роще, окруженной оградой бамбуковых деревьев, среди благоухающих цветов, — в месте, достойном самих небожителей, — жил обладающий великой славой странствующий аскет, презревший городскую жизнь. Здесь в пещерах сверкающей светом скалы Великое Существо[60], являясь, открывало ему неумирающую истину чудесной дхармы.

Кавунди, почувствовав его приближение, вместе со своими спутниками простерлась у его ног со словами:

— Да исчезнут греховные деяния прошлого!

Святой муж мог видеть прошлое и наступающее б ярком озарении своей мысли; он не предавался скорби, ибо отрешился от земной жизни, полной любви и ненависти. Он ответил ей:

— О наделенная великой славой Кавунди! Смотре же, никто не может избежать сбора плодов доброй или дурной кармы. Подобно тому как семя в плодородной земле в должное время даст урожай таких же семян, так добрые и дурные деяния приносят нам в будущем радость или страдания. Жизни в телах подобны