обратив внимания на слова учителя, включил телефон и загуглил слово “проклятия”.

– Вопрос такой, – торжественно сказал Валентин Павлович. – Какое чувство (и, соответственно, бог), по мнению орвандцев, было главным? Кто в Орвандии аналог Зевса, Одина, Ра и Вишну?

Повисла тишина.

– Ладно. Валентин Павлович обещает за правильный ответ высший балл. С внесением в базу!

И тогда разразилась буря. Одноклассники наперебой предлагали свои версии, одна тупее другой.

– Бог любви, – выскочила Алиса, и пацаны засмеялись. – Дураки…

– Бог земледелия? – спросил Никита Евроньюз.

– Земледелие – это не чувство, – поправил историк.

– Радость! Смех!

– Депрессуха!

– Секс!

– Ребята, держите себя в руках.

Варианты продолжали сыпаться на историка со всех сторон, и в какой-то момент он не выдержал.

– Это все неверно, – вздохнул он. – Дима! Может, ты знаешь ответ?

– Знаю, – сказал я.

– Ну, порадуй нас.

– Все равны.

Валентин Павлович так обрадовался, что у него соскочили очки.

– Наконец-то! Правильно! Не могло быть верховного божества! Все чувства, а значит – и боги, равноценны. В других мифологиях (например, скандинавской) вы встретите сюжеты, как какой-нибудь Один приказывает своему сыну Тору сражаться с великанами. Но в Орвандии – ни-ни! Здесь каждый отвечает за себя и никому не подчиняется. В наших мифах вы увидите, как Синто – богиня любви – вступает в столетнее противоборство с богом ненависти Кодом на краю золотого лепестка, растущего из Великого Зеленого Облака – за право обладать человеческим сердцем, которое и поныне, согласно легенде, является ядром Бьенфордского Шара. А рассудить их может кто? Верно. Абсолютно никто. Человеком владеет каждый из богов. И, случись что-то, они борются, чтобы мы проявили именно их эмоцию.

Валентин Павлович улыбнулся.

– Каноничкин, не хочешь сдать тест по истории Орвандии?

– Посмотрим, – сказал я.

– Хорошо. Еще одна отметка тебе. Хорошо поработал!

– Спасибо.

Я взял Тетрадь и открыл на странице Вирадана, по наводке которого был нарисован Стэнли. Перечитал внимательно описание ритуала. И обнаружил несколько новых строк:

Могущественный корф был возведен в этот мир. Стэнли поможет противостоять разрушительной мощи Шара. Стэнли поможет Шахрэ удерживать чудовищ. Стэнли оживет во имя Орвандии. Но истинную суть его явления предстоит выяснить тебе. Выясни – и он станет твоим рабом. Навеки.

Шахрэ – седьмой из корфов. Я перелистнул на его страницу, и обнаружил, что мелких гоблинов стало меньше. Самый смешной из них, в левом нижнем углу, отсутствовал. Значит, битва за Орвандию началась? Или чушь это все собачья?

Я получил эсэмэску от Сени:

“Дим, на перемене меня будут бить в курилке, помаги”

Час от часу не легче!

Глава 10. Время нефантастических разборок

С просторов интернета:

Своим названием Башня обязана орвандскому философу Шону Клуено, который навещал ее весь 1859 год каждые три дня, пока не умер во сне. Засыпая, он говорил своей жене: “Печаль окутывает меня в этой башне, дорогая. И если наступит вечная ночь – прошу, не буди меня, не буди меня, моя дорогая”.

Сеня – типичный представитель вида «девятиклассник обыкновенный»: у него растут усики и у него всегда проблемы А неурядицы, в которые он попадает, приходится утрясать мне. Мы познакомились, когда трудовик Иннокеша собрался навешать ему подзатыльников, а я, проходя мимо, сказал: “Большая сила влечет большую ответственность”[21]. Подзатыльников Сеня все равно получил, но дружба завязалась.

– Что-то мне поплохело, – сказал Рома. – Я, наверное, пойду домой.

Рома и правда выглядел бледным. А учитывая, что бледность – и так его любимый цвет кожи, сейчас он и вовсе напоминал снежок.

– Давай. Хотя еще пара кулаков нам бы не помешала.

Рома посмотрел на меня стеклянным взглядом:

– Каких кулаков?

– Да забей… Иди отдыхай. И выздоравливай.

– Полноценного выздоровления все равно быть не может, – он тяжело вздохнул. – Мы все больны.

* * *

Я выбежал во двор. Вперед – мимо беседок в курилку. Знал ли я, что делать? Нет. Драться с девятиклассниками – дело нестатусное. Ударю в грязь лицом – вся школа будет знать, засмеют. Может, не ходить никуда? В конце концов, я не благотворитель, чтобы вступаться за человека, который пишет “помоги” через “а”.

Я двинулся маршрутом школьников-декадентов и оказался в заплеванном уголке, у закрытого киоска неподалеку от Башни печали, где каждый шестиклассник пробует свою первую сигаретку. Сеня стоял у стены с опущенной головой.

– Дима, привет! – Сказал он уныло. Под глазом красовался внушительный фингал.

– Привет. Я опоздал?

– Что? А, нет… – Он прикоснулся к глазу. – Это… Это батя. Пьяный вчера пришел… А я под руку попал.

– И в который раз это произошло?

– Думаешь, я считаю? Он меня как в четыре года первый раз долбанул, так с тех пор и… – Сеня легонько стукнул по кирпичу. – Разрядка у него такая.

– И никто ничего не делает?

Этот вопрос я задавал сотню раз. И каждый раз надеялся, что кто-то что-то сделал. Органы опеки, соседи, полиция в конце концов. Но – нет… Матери у Сени не было, и защитить его было некому.

– Тут ничего не сделаешь.

– Ладно. Сейчас-то что происходит?

– Меня бить собрались…

– Кто?

Сеня кивнул в сторону компашки быдловатых девятиклассников, чей смех походил на вопли суслика, а лица – на брусчатку в Карнавальном районе. Я услышал фразу, типа: “защитничек пришел” и прокуренное кряхтение.

– А ты почему один?

– Почему один? С тобой вот.

– А одноклассники?

Когда я это спросил, к нам, как по заказу, подошли трое щупликов, типичных любителей “Стартрека”. Полная противоположность всем, кого можно называть бойцами. На правой руке у одного из них красовался гипс.

– Вот и подмога, – сказал Сеня.

– Впечатляет, – ответил я.

Курилка напоминала бал чертей: второгодники и прогульщики, двоечники и амёбы, лучезарные дебилы и я. Они галдели, гоготали и жаждали основательной разборки.

– А почему ничего не происходит? – спросил я. – Кто-то должен щелкнуть хлопушкой, как на съемках?

– Ждем главного.

– Главного?

– Да там…

– Сеня, я не пойму: ты с кем опять не поладил? Почему разборка в пятый раз за четверть? Тебе отца мало?

Я тут же пожалел, что это сказал, но Сеня пропустил мою реплику (а заодно – и вопросы) мимо ушей.

– Главный старше меня. Иначе б я тебя не позвал.

– Позвал бы.

– Да, позвал бы. И спасибо, что пришел.

– Пожалуйста.

“Главный” явился, как по звонку. Широкоплечий детина в грязных ботинках, с сигаретой в зубах и развязной походкой. Он по-барски обошел территорию, толкнул плечом девятиклассника и обратился к подельникам:

– Кто тут Сеня, ёмана?

Один из пятерых гопников указал на Сеню, и “Главный” повернулся к нам: