Борис молча кивнул головой.

Вечером Сан Саныч бродил по универсаму. Перед закрытием он был практически пуст. Организовать близкое наблюдение здесь в это время, чтобы не быть замеченным, было затруднительно. Услышать несколько оброненных на ухо друг другу фраз — невозможно.

Постепенно Сан Саныч придвинулся к рыбному прилавку.

— Ба! — услышал он радостный возглас Бориса. — Какая встреча! Кто бы мог подумать! Какими судьбами! — И тише: — Что там еще говорят в таких случаях?

— Кончай резвиться.

— Вот решил купить рыбы, чтобы сварить уху, — декламировал Борис, как студент театрального училища, случайно выпущенный на мхатовскую сцену. — Никогда не любил уху. А тут полюбил уху. А в ближних магазинах рыбы нет. А в твоем рыба есть. Вот я пришел. Здравствуй.

— Ты что, решил сорвать аплодисменты?

— Один хрен, если они за нами следят, в случайные встречи не поверят. Пусть лучше примут за идиотов. Как ты насчет ухи? Хочу угостить тебя ухой! Приходи завтра на уху!

— Ну ты клоун!

— Если я клоун, то ты постановщик всей этой клоунады. Между прочим, по твоей вине мне придется сегодня лопать рыбу, от которой у меня изжога. Лучше бы ты назначил встречу в ликероводочном отделе.

— В ликероводочном — не протолкнуться. А здесь пустота, как в океане.

— Но все же приходи на уху. Непременно приходи. К сыну. Я у сына буду. Адрес помнишь? Лесная, двадцать пять, один.

Сына у Бориса не было. Сын Бориса погиб много лет назад при выполнении интернационального долга в одной из дальних командировок. Борис был так же одинок, как Сан Саныч.

— Придешь?

— Непременно. От такой ухи только дурак откажется.

Адрес был установлен.

Дома Сан Саныч развернул карту города. Лесная улица располагалась в парковом массиве и улицей как таковой не являлась — так, горстка вразнобой разбросанных домов.

Как же это они так не убереглись? Вместо того чтобы звонить со случайного автомата, засветили конкретный адрес? Или они настолько уверовали в свою силу, в свою безнаказанность, что считают ниже собственного достоинства соблюдать правила конспирации? Не принимают горстку древних стариков за настоящих противников? Или дал промашку кто-то из нижнего звена исполнителей? Или им в голову не пришло, что кто-то, кроме милиции, которая подконтрольна, может попытаться установить адрес, откуда прозвучал телефонный звонок?

В любом случае за адресок им спасибо.

Большое спасибо!

Ближе к темноте Сан Саныч решил провести рекогносцировку на подступах к интересующему его объекту. Где он находится, как выглядит, что за жильцы в нем обитают? Вот далеко не все вопросы, на которые он хотел ответить. Только дурак или без году неделя новобранец полезет на опорный пункт противника без предварительной разведки. Сан Саныч не был дураком (хотя, может, и был, раз вляпался в такое дело), но уж точно не был новобранцем. Ни по возрасту, ни по опыту.

Не исключая возможности слежки, покинуть квартиру Сан Саныч решил по-тихому. Но прежде чем покидать, он постарался обеспечить соответствующую маскировку. «Уходя — оставайтесь, — любил повторять когда-то его ротный. — Грош цена разведчику, который, отправляясь в поиск, извещает о нем своего противника. Помните, с той стороны за вами наблюдают десятки небезразличных глаз. Всякое изменение привычной обстановки, исчезновение постоянно мелькавших до того бойцов, отсутствие дыма в полевой кухне, любая другая на первый взгляд мелочь могут вызвать у врага подозрения. Если вы не хотите, чтобы вас искали, сделайте вид, что вы никуда не уходили».

Что Сан Саныч и собирался сделать. То, что он слушал эти рекомендации рядовым новобранцем, а теперь собирается им следовать, будучи полковником в отставке, их полезной сути не меняло. Принципы разведки за прошедшие несколько десятков лет не претерпели изменений. Принципы разведки остались такими же, какими были и сто, и триста, и пятьсот лет назад.

Сан Санычу нужно было уйти. И нужно было остаться.

Для того, чтобы уйти, ему нужен был «черный ход». Для того, чтобы остаться, — простой механический будильник.

Он снял с будильника защитное стекло и заклеил четверть циферблата металлической фольгой. К фольге он подключил проводок, идущий к электрическому выключателю. Другой проводок он присоединил к часовой стрелке, таким образом, чтобы часть его свободно свисала вниз. Теперь, двигаясь, стрелка неизбежно замыкала контакты, а протащив проволочный контакт через фольгу — размыкала. Свет должен был включиться в девять и потухнуть в двенадцать. Включиться — когда жильцу квартиры станет темно, и выключиться, когда он ляжет спать.

Надев старую, потемнее цветом одежду, Сан Саныч вышел на лестничную площадку, стараясь не шуметь, закрыл дверь и так же бесшумно поднялся по чердачной лестнице. Висящий на люке замок он открыл с помощью простейшей отмычки.

Чердак был запущенный и пыльный.

— Кис-кис, — позвал Сан Саныч, на всякий случай страхуя себя от случайных свидетелей. — Где ты, Вася? Вася. Васенька…

Вася не отозвался. Под крышей было душно и пусто.

Сан Саныч пролез через слуховое окно и, прячась за вытяжными трубами и держась за антенны, спустился к примыкающему дому. С трудом преодолев полутораметровый порожек, он перебрался на другую крышу. Отдышался, смахивая липкий пот, ощупью пробрался на чердак и долго искал в темноте люк. Слава богу, люк был без замка. А то пришлось бы ломать крышку.

До Лесной улицы Сан Саныч добрался обычным порядком, то есть городским транспортом. В первую очередь он обследовал окрестности. Любой поиск должен начинаться с определения путей подхода и эвакуации. Они определяют успех дела. Какой прок от того, что разведчик добыл важные сведения, если он не смог доставить их своему командованию. Фронтовой опыт показывает, что подавляющее большинство разведгрупп гибло именно при подходе к объекту и при уходе с него. Сама операция — это только малая часть разведывательной работы. И самая малая по затратам времени.

Поиск Сан Саныч вел по широкой спирали, постепенно сужающейся у дома двадцать пять. Он замечал и цепко запоминал все: заросли кустарника, случайные ямы, траншеи, копны сена и развалины, в которых можно было спрятаться, тропинки и дороги, по которым можно было с большей, чем по лесным зарослям, скоростью передвигаться, линии электропередачи, поляны, большие лужи и многое, многое другое, на что другой человек не обратил бы ни малейшего внимания.

Больше всего ему приглянулись остовы нескольких заброшенных, давно развалившихся и заросших крапивой и лопухами деревенских домов. Он исползал их вдоль и поперек, не поленившись наведаться даже в полузасыпанные погреба. Он извозился, промочил ноги, порвал плащ, но остался доволен результатами своих поисков.

Когда окончательно стемнело, Сан Саныч по кустам приблизился к забору, который со всех сторон окружал дом. Забор был бетонный, серый, высотой метра два. Сан Саныч привалился к ближайшему пролету, прикинул, способен ли он, подпрыгнув, зацепиться за его край и, подтянувшись, заглянуть внутрь. Нет, ни подпрыгнуть, ни зацепиться, ни подтянуться. Вернее, что-нибудь одно он еще мог осилить. Но только что-то одно. Например, зацепиться. Но для того чтобы зацепиться, надо было как минимум подпрыгнуть. Метр. И подтянуться. Один раз. На это сил уже явно не останется.