оставлю. А если они остаются здесь, то и я остаюсь. Уговариваю её позвонить отцу и попросить ключи от бабушкиного (вернее Викиного) дома. Вика, узнав все подробности, ни на шутку пугается.

— Генрих, а если бы мы не приехали? Они бы подожгли дом? Они бы сожгли бабушку? — всхлипывает моя девочка.

— Что ты, маленькая. До этого бы они не додумались, — успокаиваю я свою девчонку.

Мою девочку начинает поколачивать от страха за бабушку, и она безропотно звонит отцу. Пока Виктория разговаривает с ним, я общаюсь с участковым.

Участковый оказывается толковым малым. Неприятностей ему на участке совсем не хочется. Поэтому он всё выслушивает, осматривает, расспрашивает у бабушки. Клавдия Ивановна всё рассказывает, но заявление писать отказывается.

— Да бес их попутал, что я им жисть-то портить буду. Она их сама накажить. Жива ведь, а дрова и купить можно. Ты их только пожури малость, с них и хватить, — рассудительно говорит Клавдия Ивановна.

Провожая участкового до калитки, прошу поговорить с этим Мишкой, рассказываю про случай у машины в новогоднюю ночь. Он обещает зайти к братьям сразу же, не откладывая всё в долгий ящик.

Комната нагревается быстро, пока мы разбирались с участковым в доме стало достаточно тепло. Бабушка собирает на стол ужин.

— Хорошо хоть холодно, ничего не испортилося. А то столько продуктов зазря выбросили бы, — сетует Клавдия Ивановна.

Вика, помогая бабушке, украдкой бросает недовольные взгляды на меня. Она уже несколько раз настойчиво просит меня уехать. У Вики пиликает трелью телефон.

— Виктория Вадимовна, кто это Вам столько смс шлёт? — интересуюсь я.

— Вас это не касается, — отвечает она, но в телефон заглядывает. — Ой, Оленька, смотри сколько Марк твоих фоток прислал.

Оля смотрит фотографии и радостно хлопает в ладоши.

— Давай мы фотографии бабулечке покажем и Генриху, — предлагает девчушка.

Малышка бесподобна. Она с первых минут нашего знакомства очаровала меня своей любознательность и открытостью, которую я так люблю в детях, а ещё недетской рассудительностью.

Вика достаёт ноутбук, ставит на стол и подсоединяет телефон. Мы сидим все вместе и смотрим фотографии. Оля комментирует каждую из них, всё рассказывая бабушке. Бабушка расспрашивает девчонку о её новых друзьях. А потом бабушку привлекает фотография Марка с Оленькой на руках.

Бабушка качает недовольно головой.

— Касатик, ну куды ты забралася. Ты же девочка уже не маленькая…

Оленька тут же парирует, возмущаясь:

— Это мой жених. Он непутёвый, как и наша Вика. Но такой же добрый, как и она. Поэтому я решила ему помочь стать путёвым, — и почти шёпотом по секрету бабушке добавляет. — Вику сделает путёвой Генрих. Я видела, как они втихушку целовались.

Но её детский звонкий голосок слышат все. Стараюсь, не привлекая внимания, прошептать только для Вики, не давая ей возможность возмутиться громко: «Непутёвая моя. Шпион нас выдал. Не выдавай себя». Вика заливается румянцем. Бабушка лишь машет рукой и смеётся:

— Касатик, он старый для тебя.

— Я его и старенького буду любить, — уверенно, без тени сомнения, отвечает девчонка.

Бабуля вытирает рукой слёзы смеха, выступившие на глазах.

За этим весёлым занятием нас и застаёт Вадим Игоревич. Вика пытается успокоить отца, что ничего страшного не произошло, она просто испугалась.

— Вика, дочка, что значит испугалась… Генрих, — обращается он ко мне, — вот ключи от дома. Вика адрес знает, езжайте домой, пусть Вика всё проверит и решит, что нужно брать из мебели, а что купить придётся.

Он объясняет мне, как открыть ворота и отдаёт ключи.

— Я не оставлю бабушку одну, — возмущается Виктория.

— Я побуду с бабушкой, езжайте, — обещает Вадим Игоревич, расположившись с дымящейся чашкой чая за столом и поедая бабушкины пирожки.

— Касатик, ну, что ты опять всем перечишь? Когда же ты успокоишься? — возмущается бабушка. — Что ж за характеры такие несносные.

Виктория, хотя и возмущается, но одевается и смотрит на меня выжидающе, ждёт, пока я отвечу на вопросы её отца. Выходим на улицу, я привлекаю Викторию в свои объятия:

— Вика, девочка моя, не злись, — дотрагиваюсь губами до её носика. — Я не могу тебя сейчас оставить одну, у тебя слишком большие проблемы для таких хрупких плеч.

Не выдерживаю и целую Вику, не в состоянии просто так отпустить её.

— Поехали, маленькая. Называй адрес.

Вика дуется, смешно поджав губки, но адрес называет.

Подъезжаем к высокому забору, открываю ворота с пульта и заезжаю на территорию. Передо мной открывается вид на невысокий, но современный коттедж. Вика видит замешательство на моём лице и поясняет:

— Это дом моих родителей. Бабушка сюда приехала после их развода и здесь прожила последние лет пятнадцать, наверное. Дом строили по эскизам мамы, всё делали так, как она хотела. Мы были здесь счастливы…

Вика говорит это тихо, но неподдельной грустью пропитано каждое слово, сказанное ею. Я слышу, как дрожит её голос. Моя девочка еле сдерживает слёзы.

— Пошли, малышка. Посмотрим, что нужно сделать в доме, чтобы переселить сюда бабушку и Оленьку.

Я вылезаю из машины, обхожу её и помогаю вылезти Виктории. Сам оглядываю участок. Он достаточно большой. От снега расчищена вся территория стоянки и дорожка к дому. Хорошо утоптанная тропинка ведёт за угол дома, куда-то вглубь участка. Справа и слева от стоянки растут какие-то кустарники, заботливо укрытые на зиму. Представляю, как здесь красиво летом.

— Скорее всего, папа снова живёт здесь, — задумчиво произносит Вика.

Очень хочется спросить: «Почему?», но не решаюсь задать вопрос. Смотрю на Вику вопросительно, хочу услышать пояснение, но не хочу давить на неё своими расспросами.

— У него сложно складываются отношения в семье. Он до сих пор любит маму, жена это чувствует. Она запрещает ему общаться со мной, помогать мне. После каждой нашей встречи, устраивает скандал. Поэтому я стараюсь не обращаться к нему за помощью.

Мы заходим в дом. Вика включает свет.

Внутренняя планировка и отделка дома современная. Большая прихожая, справа кухня и гостиная объединены в единое пространство, визуально их разъединяет небольшой стол-остров.

— Мама с папой любили вечерами здесь сидеть и пить чай.

В голосе Виктории звучит столько боли. Не выдерживаю и прижимаю её к себе, целую в висок. В гостиной, помимо мебели, есть камин, который манит к себе, хочется расположиться перед камином на мягком коврике и укутать Викторию в свои объятия.

— При маме его не было. Это уже для бабушки папа делал. Бабушка Маша очень скучала без печки, — поясняет Вика.

Санузел и ванная объединены, но умело разведены в разные стороны.

— Когда сюда переехала бабушка, папа заменил ванную на душевую кабинку. Но сделал её большой, чтобы не было душно, и бабулечка