но таким образом Ира дала понять, что говорит сама за себя. Обычно она спокойно относилась к тому, что в силу воспитания хозяин усадьбы подчас отвечал за неё. Да, он привык решать судьбы женщин, но это воспринималось как опека, ведь он заботился о ней, как и о любом жителе своего дома. Потому она с лёгкостью прощала и даже была благодарна за такую заботу. Но Шукар другой. Понятие женщина в его лексиконе было синонимом слова вещь. И давать ему право говорить о ней в третьем лице она не желала.

— Вот как… значит, вы хотите покинуть наш гостеприимный город.

Ира на секунду задумалась, стараясь уловить смысл.

— Я уйти. Но я не мочь уйти. Письмо король идти. Дэкин просить я быть тут. Он помогать. Я остаться.

— Письмо? — Шукар удивлённо поднял глаза.

— Я отослал весть его величеству, что у нас живёт странница с иных земель. Вы знаете закон, сосед. Мы все обязаны оказывать им гостеприимство. Потому пока не придёт ответ от его величества, Ирина — гость моего Дома.

Шукар словно только сейчас увидел подвеску на её шее и слегка скривился.

— Я вижу. Признаю. Вы были правы… позаботившись о госпоже чужеземке. Было бы некрасиво, возникни у нас недоразумения, — его лицо было полно досады. С одной стороны, он жалел, что упустил добычу, а с другой — его сосед получил возможность выслужиться перед королём. Любитель навозных куч, чтоб его тени взяли!

— А госпожа… путешествует одна? Этим ножкам и нежным рукам, наверное, тяжело без мужской помощи?

— Я идти одна. Мужа нет. Я не сказать мужчина, что хотеть его муж. Нет мужчина я хотеть.

Лицо Шукара было достойно фотосъемки.

— А вы, случаем, не родом с края ведьм?

— Я не знать эти слова. Я не понимать.

— У нас есть ммм… давай скажу… город. Это слово ты знаешь, — пояснил Дэкин. — Город. Город, где живут женщины. Только женщины. Они сами выбирают себе мужчин.

— Я не знать город Рахидэтель. Рахидэтель не есть моя дом. И эта женщины я не знать.

«А-ля амазонки[19], что ли? По описанию похоже. Надеюсь, у этих нет традиции убивать младенцев мужского пола сразу по рождении».

— Удивительно! А ваш отец, он… кто?

Ира задумалась. Вот как тут ответишь? Нет таких слов, чтобы описать то, до чего ещё не дотопала наука.

— Я не знать нужно слово. Вы нет вещи. Вещи делать отец. И я не знать сказать.

— Ваш отец мастер? Он делает какие-то вещи?

— Нет… Есть вещи. Они очень… много-много части. Умный вещи. Вещи работать, помогать люди. Вещи ломаться, люди звать мой отец. Мой отец много-много знать. Уметь чинить умный вещи.

«Ну, в данных обстоятельствах не самое плохое описание системного инженера[20]».

— Как интересно!

— Да. Мой отец важно интересно работа. Мой брат тоже есть эта работа. Он учиться.

— Значит, ваш отец — мастер, а брат — подмастерье? Ясно. Ну, наверное, они хорошие работники, — голос Шукара был полон еле скрываемого пренебрежения. В его картине мира работники — лишь существа, с которых можно сдирать три шкуры.

Ира чувствовала, как в душе нарастает что-то тёмное. Никто не смеет в таком тоне говорить о её семье! Особенно этот жирный колобок, у которого образование и рядом не стояло с образованием её брата, не говоря уже об отце! Ей с трудом удалось сохранить на лице подобие доброжелательности. Желая отвлечься, она спросила:

— Дэкин, письмо король идти… Зима… Весна…

Дэкин встал, медленно подошёл к календарю, Ира пошла следом.

— Сегодня, — указал он на дату, а потом показал другое число, примерно через месяц. — Когда расцветут цветы расварики. Гонец должен доехать до Гая, получить аудиенцию у его величества и приехать обратно. Думаю, в конце… вот тут.

«Странное у них понятие «скоро». Но для рахидэтельского уровня развития коммуникаций действительно почти молниеносно. Было бы здорово, если б на пути ещё не встали бюрократические проволочки. А то кто их там при дворе знает…»

— Спасибо, Дэкин.

Желая снова вернуться на своё место, она обернулась и практически упёрлась в Шукара, незаметно подошедшего сзади. Он жевал губу, и его ноздри часто раздувались.

— Госпожа, я хотел вам сказать… Может, достопочтенная чужеземка согласится принять гостеприимство моего Дома? Я занимаю должность при его величестве и устрою вам достойныйприём у короля. Вас окружат почётом, заботой и вниманием, — вытягивая гласные в последнем слове, он протянул руку и коснулся её лица.

Она не поняла и половины из его речи, кроме того, что он жаждет увести её из этого дома. Но это было неважно, потому что его рука — это последнее, что она хотела ощущать. Настолько неприятно, что она и обдумать не успела собственные действия. Ира схватила Шукара за запястье, отодвигая его. Взгляд сборщика стал бешеным, и он попытался дёрнуть рукой, но… ничего не смог сделать. С искренним изумлением она глядела на свои пальцы, с лёгкостью удерживающие толстое запястье. Вот она, сила грубого труда! Восемь месяцев с киркой и лопатой — это тебе не деньги считать! Она позволила себе ухмылку.

— Спасибо, Шукар Мираф. Я быть дом Дэкин. Он брать я зима. Я нет деньги. Он не брать я деньги и вещи. Хотеть работать дом Равил. Это мой спасибо.

Принудительно опустив его руку вниз, она отпустила её, и Шукар схватился за запястье.

— Ирина, вы не могли бы… — начал Дэкин, беря её за плечи и отводя в сторону от сборщика податей.

— Дэкин не бояться. Шукар Мираф — гость дом Дэкин. Дэкин помогать Ира. Ира не трогать гость дом Дэкин, — с этими словами она положила ладонь на рукоять кинжала. — Шукар Мираф знать. Мужчина не трогать женщина город Москва. Женщина не сказать «можно».

Шукар вращал глазами, взять себя в руки удавалось с огромным трудом. Он выровнял дыхание и снова приклеил улыбку на лицо.

— Я понял, госпожа. Это достойная причина. Простите, сосед, я, кажется, засиделся. Желаю доброго здравия вашему Дому, а мне пора вернуться к делам.

— Был рад видеть вас, сосед. Приходите ещё.

— Непременно, — буркнул Шукар и вышел настолько стремительно, насколько позволяло его тучное тело.

Некоторое время было тихо. Ира подняла на Дэкина виноватые глаза.

— Я делать плохо? Дэкин беда? Ира делать плохо Дэкин? Я мочь идти дом Дэкин лес. Я не хотеть делать Дэкин беда.

— Нет, Ирина, что ты! Ты… всё сделала правильно. Только… Ты правда могла ударить его кинжалом?

Ира передёрнула плечами.

— Нет. Я не уметь.

Дэкин вскинул брови.

— Ты…

— Да. Не уметь. Но если я