КАРАКИТАИ

Каракитаи (черные кидани) были потомками киданей, полукочевых тюркомонголов, которые бежали на запад из Маньчжурии в 20-е годы XII века после поражения от чжурчжэней. Хотя множество киданей осталось в Северном Китае, с неохотой служа новым хозяевам – чжурчжэням, основная часть переселилась на запад, в Туркестан, под руководством Елюй Даши (ум. 1142). В 1141 году, после победы над последним Великим Сельджуком – султаном Санджаром в исторической битве в Катванской долине, они создали государство на территории Мавераннахра и Туркестана [6]. Именно это поражение мусульман-сельджуков породило рассказы о христианском короле пресвитере Иоанне, который якобы отозвался на призыв крестоносцев, находившихся в затруднительном положении в Святой земле.

Каракитаи практиковали религиозную терпимость, присущую евразийским степным сообществам. Христиане, буддисты, манихеи и мусульмане гармонично сосуществовали под крылом их децентрализованной власти. Государство каракитаев принимали и признавали не только их мусульманские подданные, но и, что немаловажно, большая часть мусульманского мира, включая халифа ан-Насира в Багдаде. Исламский мир воспринимал их как «могучую стену» против варваров на севере и востоке. Мусульманские источники, например «Чахар-макале» [7] персидского средневекового комментатора Аруди Самарканди, описывают кара-киданей в самых уважительных и положительных тонах. Несмотря на принятие в мусульманском мире, неотъемлемой частью которого они стали, кара-кидани никогда не теряли мечты о возвращении в Северный Китай, на свои исконные земли, узурпированные ненавистными чжурчжэнями.

Найманский князь Кучлук оставался последним из врагов Тэмуджина в период его возвышения и все еще сохранял прочную власть над каракитаями. Кучлук только что принял буддизм и правил своим вновь обретенным царством с усердием неофита, соответственно причиняя страдания мусульманскому населению. Ненависть подданных мусульман к Кучлуку была столь велика, что они воспринимали монголов как потенциальных освободителей, и Чингисхан был для них спасителем. Их бывшие правители каракитаи, которых жестоко устранил Кучлук, пользовались популярностью. Этнические связи каракитаев с монголами были должным образом отмечены мусульманами, которые страдали от угнетений со стороны Кучлука. Для Чингисхана же Кучлук, который собрал под своим знаменем остатки непокорных найманов, представлял потенциальную военную угрозу, а также недобитого старого врага.

Во время рейдов Чингисидов на территорию Цзинь многие кидани переметнулись к монголам, поэтому с их приходом на земли соседей-уйгуров многие каракитаи увидели в них не захватчиков, а потенциальных союзников против узурпатора Кучлука. В 1218 году Чингисхан поручил военачальнику Джэбэ-нойону избавиться от Кучлука, и тот при поддержке жителей Каракитайского ханства быстро справился с этой задачей. Угнетенные мусульманские народы Восточного Туркестана восстали и приветствовали войска Чингисхана под командованием Джэбэ-нойона как освободителей, «увидев, что существование этого народа – одна из милостей Всевышнего и одна из щедрот божественного милосердия»[122].

Приобретение Восточного Туркестана, а также земель и народов Каракитайского ханства было одним из самых значительных этапов в становлении Монгольской империи, поскольку влияние именно этих людей на организацию и управление растущей империи впоследствии оказалось столь глубоким и всеобъемлющим. Киданей роднили с монголами общие корни, традиции и культура. Тем не менее они уже далеко отошли от кочевого образа жизни, с которого когда-то начинали. В Каракитайском ханстве полностью сформировался государственный аппарат, был накоплен опыт административного управления, и именно этим каракитаи хотели поделиться с монголами – своими новыми хозяевами и союзниками. Если главные поручения и военные посты достались тем, кто разделил с Тэмуджином тяжелые времена, то многие из главных администраторов империи вышли из рядов уйгуров и каракитаев[123].

Помимо широкого недовольства Кучлуком и народного восстания в момент появления Джэбэ-нойона дополнительной причиной гибели Каракитайского ханства стала слабость его армии. Хорезмшах султан Мухаммед, вассал Каракитайского ханства, при молчаливой поддержке Кучлука поднял восстание против гурхана. В то время как султан объявил Хорезм, Хорасан, Персию, Гур (Афганистан) и Мавераннахр независимыми государствами под своей властью, Кучлук заключил гурхана в тюрьму, объявив себя властелином Восточного Туркестана и остальных земель, все еще находившихся под номинальным контролем каракитаев. Армия, которую он унаследовал, обладала низким боевым духом и не могла тягаться с растущими монгольскими войсками, которые появились на границах каракитаев, воодушевленные победами на востоке.

ГРЕХИ ОТЦА

Сомнительно, что Чингисхан когда-либо намеревался атаковать могущественного хорезмшаха, который безраздельно властвовал над восточной частью Дар аль-ислама. Если верить Джувейни, великий хан не хотел вступать в противостояние и предпочел бы установить со своим новым могущественным соседом взаимовыгодные торговые отношения. Обоим властителям нашлось бы место. «Я – господин над восходом Солнца, а ты – господин над заходом Солнца» [7]. Момент определенно не благоприятствовал вступлению в очередной крупный конфликт, поскольку недавно приобретенные земли в Китае еще предстояло обезопасить, и Чингисхан рисковал перенапрячь ресурсы. Разведка Чингисидов пока не превратилась в разветвленную сеть более поздних лет, поэтому великий хан наверняка еще верил надуманному бахвальству тирана о собственном величии. Фактически шах был наследным держателем сельджукского икта, чей иктадар[124] Текеш (ум. 1200), отец шаха, провозгласил независимость и создал огромную армию. Царствование Текеша – запутанное переплетение междоусобиц, убийств и интриг, когда власть переходила от одной военной силы к другой, а основную партию в оркестре попеременно играли Гуриды, каракитаи, хорезмийцы, Караханиды и кипчаки. В результате его сын Ала ад-Дин Мухаммед занял самый крупный трон и искренне верил в пропаганду, которой его кормили придворные.

Хотя хорезмшаху удалось укрепить свою власть над восточной частью мусульманского мира, его высокомерие, а также жестокость и недисциплинированность хорезмских войск оттолкнули от него халифа ан-Насира (1158–1225), который отказался исполнить просьбу шаха о том, чтобы хутба во время пятничной молитвы читалась в его честь. В отчаянной попытке завоевать признание аббасидского халифа ан-Насира и получить тот же статус, что и его предшественники, сельджукские султаны, чьи имена провозглашались во всех мечетях на землях правоверных, чеканились на монетах и перечислялись в хутбе, Ала ад-Дин Мухаммед ибн Текеш (прав. 1200–1220) отправил делегацию к халифу. Он заявил, что поскольку его отец Текеш в 1194 году поверг последнего султана Великих Сельджуков Тогрула III (прав. 1176–1194) в битве при Рейе[125] [8], то ни один другой правитель или династия не имеет права претендовать на честь и роль, которых он ищет и требует. А когда халиф ан-Насир отверг его послов, хорезмшах в ответ отказался признавать халифа, объявив его узурпатором. Он не только заявил, что Аббасиды занимают свой пост незаконно, но и предположил, что «право на халифат принадлежит сеидам из рода Хусейна»[126].