– Она в него не вцепилась! Она думала, что он добр, а он манипулировал ею и пользовался ее слабостью! – кричу я.

В аудитории наступает полная, абсолютная тишина. Лицо Хардина перекошено гримасой злости, и я думаю, мое тоже.

– Он манипулировал ею? Прочти еще раз, она… Я имею в виду, ей наскучила ее унылая жизнь, ей нужны были сильные ощущения – и, конечно, она в него вцепилась! – кричит он, схватившись руками за край стола.

– Тогда, если б он не был таким кобелем, он мог бы все это прекратить после первой же встречи и больше не появляться в ее доме!

Тут я осознаю, что мы находимся в центре внимания. В аудитории – хихиканье и шепот.

– Замечательно, какая оживленная дискуссия. Думаю, на сегодня мы оставим эту тему… – начинает профессор, но я, схватив сумку, выбегаю из аудитории.

В коридоре слышу сердитый голос Хардина позади себя:

– На этот раз ты не убежишь, Тереза!

Вылетаю на улицу и пересекаю лужайку, приближаясь к перекрестку. Он догоняет меня и хватает за руку, но я вырываюсь.

– Почему ты всегда так хватаешь меня? Попробуй меня еще раз так схватить, и я тебя ударю! – кричу я.

Я удивляюсь, как резко вышло, но с меня достаточно всей этой фигни.

Он снова хватает меня, но я не могу выполнить свою угрозу.

– Чего ты хочешь, Хардин? Показать мне, какая я жалкая? Поиздеваться надо мной, свести меня с ума? Я устала от этих игр – и я больше не буду в них играть. У меня есть парень, который меня любит, а ты ужасный человек. Тебе действительно надо сходить к врачу и лечиться от этих перепадов настроения! Я за тобой не успеваю. Сейчас ты – хороший, через секунду – отвратительный. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, так что найди себе другую девушку, чтобы с ней играть, а я сдаюсь!

– Я вправду делаю тебя хуже? – спрашивает он.

Я отворачиваюсь, пытаясь сосредоточиться на оживленном тротуаре, где мы стоим. Взгляды случайных прохожих задерживаются на нас с Хардином чересчур долго. Когда я вновь смотрю на Хардина, он трет пальцами дырку в своей поношенной черной футболке.

Жду, что он будет смеяться или ухмыляться, но нет. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он… страдает. Но я хорошо его знаю.

– Я не пытаюсь играть с тобой, – говорит он, проводя рукой по волосам.

– Тогда как это назвать? Почему твои перемены настроения становятся моими проблемами?

Вокруг нас уже собирается небольшая толпа, и мне хочется поскорее исчезнуть. Но надо знать, что он ответит.

Почему я не могу не общаться с ним? Я знаю, для меня он ядовит, опасен. Я никогда ни с кем не была так груба. Я знаю, он этого заслуживает, но я не хочу быть жестока к кому бы то ни было.

Хардин снова хватает меня за руку и тянет по дорожке между зданиями подальше от людей.

– Тесс, я… Я не знаю, что делаю. Ты поцеловала меня первой, помнишь? – напоминает он.

– Да… Я была пьяна, помнишь? А вчера ты поцеловал меня первым.

– Да… Ты меня не останавливала. – Он делает паузу. – Должно быть, это очень тяжело.

Что? Что именно тяжело?

– Вести себя, будто ты не хочешь меня, хотя мы оба знаем, что это не так, – говорит он, подходя ближе.

– Что? Я тебя не хочу. У меня есть парень.

Быстрый ответ выглядит так нелепо, что Хардин улыбается.

– Парень, с которым тебе скучно. Признайся, Тесс. Не мне, самой себе. Тебе с ним скучно. – Он понижает голос и произносит медленно, очень чувственно: – Он когда-нибудь заставлял тебя чувствовать то же, что и я?

– Ч-что? Конечно, – вру я.

– Нет… Я уверен, что он никогда не касался тебя… по-настоящему.

Его слова зажигают внутри меня знакомый огонь.

– Это не твое дело, – говорю я, отступая, и он подходит ко мне еще на три шага.

– Ты не представляешь, что я способен заставить тебя почувствовать, – говорит он, и я задыхаюсь.

Как он может переходить от крика и насмешек к таким словам? И почему они так мне нравятся? У меня нет ответа. Этот тон и неприличные комплименты делают меня слабой, я теряюсь. Как мышка в когтях кота.

– Правда, ты не можешь это признать. Но я вижу, – говорит он высокомерно.

В ответ я могу только отрицательно покачать головой. Он улыбается еще шире, и я инстинктивно отступаю к стене. Хардин делает следующий шаг, и у меня вырывается умоляющий стон. Не надо!

– Твой пульс участился? И губы сухие. Ты думаешь обо мне и чувствуешь… там, внизу. Разве не так, Тереза?

Все, что он говорит, правда, и чем дольше он говорит мне это, тем сильнее я его хочу. Так странно, хочу и ненавижу одновременно. Хардин меня физически привлекает, и это странно, учитывая, как сильно он отличается от Ноя. Никто не привлекал меня так, кроме Ноя.

Я знаю, что, если я сейчас чего-нибудь не скажу, он победит. Не хочу, чтобы он победил.

– Ты ошибаешься, – бормочу я.

Он улыбается. Одна эта улыбка пронизывает меня, как ток.

– Я никогда не ошибаюсь, – сообщает он, – не в этом.

Отступаю в сторону прежде, чем он может прижать меня к стене.

– И ты продолжаешь утверждать, что я вцепилась в тебя, когда сам сейчас загоняешь меня в угол? – спрашиваю я, и моя злость на этого невыносимого парня в татухах пересиливает желание.

– Потому что ты сделала первый шаг. Не пойми меня неверно, но я был удивлен.

– Я была пьяна, и это была ужасная ночь, ты знаешь. Я стеснялась, а ты был добр ко мне. Ну, твоя версия недурна.

Я стремглав проскакиваю мимо него и сажусь на обочине. Так я оказываюсь вне зоны досягаемости. Разговор слишком утомителен.

– И я жесток к тебе, – говорит он, нависая надо мной, и утверждение больше похоже на вопрос.

– Да, жесток. Ты превосходишь самого себя в грубости. И не только ко мне, ко всем. Но со мной ты, кажется, особенно стараешься.

Надо же, мы все еще так спокойно беседуем. Знаю, это минутная передышка, скоро он снова на меня накинется.

– Это просто не так. Я отношусь к тебе так же, как и ко всему остальному миру.

Я молчу. Я знала, что нормально поговорить не получится.

– Не знаю, зачем я трачу на тебя время, – кричу я и возвращаюсь к дороге.

– Прости. Иди сюда.

Мысленно вою, но ноги реагируют быстрее, чем мозг успевает отдать команду, и я останавливаюсь в нескольких шагах от него.

Он сидит на бордюре, там, где только что была я.

– Садись, – командует он.

Повинуюсь.

– Ты сидишь ужасно далеко, – говорит он, и я закатываю глаза. – Ты мне не доверяешь?