Кларнетта в шоке посмотрела на эту сцену и деликатно спросила: 

— Вам так точно будет удобно? — она с широко раскрытыми глазами смотрела на нашу странную, но всё же коммуникацию с Василием.

— Да, — я искренне улыбнулась. Знаю, что Василий честен в своих эмоциях и ему просто надо остыть.

— Просто, к слову, во дворце Тристрауна, такого не потерпят даже со стороны фамильяров. Говорят, — она наклонилась ближе к нам, — Люциан примерно за такую же выходку так отколошматил своего фамильяра-феникса Василиска, что тот решил сам покончить жизнь самоубийством и прыгнул в костёр. Впервые в истории фамильяр совершил суицид.

Я посмотрела на Василия. В орбитах глаз застывший предсмертный ужас. Он вспомнил. Всё.

Василий сидел неподвижно. Он превратился в камень. Я осознала, что ещё пару секунд — будет взрыв. 

— Кларнетта, — проговорила я милым насколько возможно было тоном, — У меня что-то в горле запершило. Дайте мне пять минут, мы сейчас с Вересом сходим водички нальём. 

— Хорошо, только не больше, — строго по-учительски сообщила Кларнетта, — У меня весь день расписан. Ещё за границу сегодня на урок! 

— Угу, — я схватила свою птицу, и мы выбежали. Я понеслась со всех ног вниз, на кухню. 

— Верес, — я посадила птицу на стол и начала щёлкать перед ним пальцами. Ноль реакции. Только усиливающаяся дрожь и выступающий пот. Похоже на ядерный реактор, который сжирает сам себя, — Верес! — шёпотом кричу я, — Василий, твою мать!!! — я влепила ему пощёчину. Ноль реакции. Моё сердце начинает биться со скоростью света. Руки трястись. Свет потихоньку начинает улюлюкать. Ещё чуть-чуть и всё выбьет от перенапряжения. Так. Тихо-тихо-ТИХО! Кофеварка вспыхнула. 

Кюри вышел из кладовки с ящиком еды. Завидев горящую кофеварку — он ринулся её тушить. А после развернулся к нашей парочке.

— Почему Вы не на уроке? — гневным шёпотом проговорил он. Я подняла на него возмущённые глаза. 

— Ва… Вересу стало плохо. 

— От чего? — и меня начало просто жрать изнутри. Я. Не могу. Ничего рассказать Кюри. Что на самом деле нас зовут Василий и Иви, что Василий вообще голубь, что я его воскресила, потому что я сильнейшая. И что в прошлой жизни он был фамильяром самого Люциана! И да, это он единственный в своём роде фамильяр, который самоубился! Василий в буквальном смысле начал нагреваться.

— Не знаю, заклинило. 

— Ариэль, — прошипел Кюри, — Быстро вернитесь на урок без Вереса! Я о нём позабочусь! 

— Какой к чёрту урок! — я посмотрела на Василия. Он таял на глазах. 

— Ариэль, — Кюри сильно схватил меня за руку, и прижал к себе, а потом посмотрел сверху вниз, — Ариэль, — зашипел он мне на ухо, — Ради всего святого, себя, Вереса, поймите же уже наконец, что всё, что в этом доме происходит — это политика! Вам нельзя пропустить урок от НЕЁ. Если она хоть на долю секунды поймёт, что пахнет жареным, ни Владлену, ни стране сахарно не будет. 

Я отшатнулась. 

— А Вы точно повар?  — я похлопала хлопнула глазами. 

— Сами как думаете? — сохранил субординацию даже в такой ситуации Кюри, — Поэтому выдохнули, надели улыбку, и пошли к ней заниматься как ни в чём не бывало. Вы же Сирена. 

Я посмотрела на Василия. Тот ни на что не реагировал. Я поцеловала его в его горячую голову. И прошептала: “Я скоро вернусь! Держись, мой любимый! Мы справимся! Я тебе помогу! Обещаю!”

И с разрывающимся по-матерински сердцем, взяв два стакана воды в трясущиеся руки, пошла в комнату. Какого чёрта так сложно быть шпионкой!?

Мы спустились с Фридериком в подземелье к антарису. Кругом, взявшись за руки, ожидая меня, стояло человек 20. Измождённые, осунувшиеся, в поту, на грани физических и моральных возможностей они стояли плечом к плечу, стеной, превозмогая боль и тяжесть.

Ярость, смешанная с магией Иви бушевала в моей крови. Сила, особенно от увиденного, разрывала меня на части. 

— Здравия желаем, Генерал! — вяло, но хором ответили маги в солдатской форме. Атмосферу боли можно было резать хоть ножом в этом помещении.

— Добрый день, солдаты! — я обвёл всех присутствующих взглядом, — Сегодня, сейчас вы передаёте мне все нити иллюзии. На сутки я отпускаю всех восстанавливаться. Дальше будем решать вопрос по состоянию объекта.

Тишина. Солдаты переглянулись. Он сошёл с ума? 

— Генерал, — тихонечко потрогал Фридерик Драгфата за плечо, понимая, что никто не посмеет кроме него задать этот вопрос, — Вы уверены, что Вам не нужна будет помощь? — очень тактично постарался спросить советник, понимая, какой объём энергии будет высасывать иллюзия ежесекундно. Это настолько сложно, что это можно сравнить только с постоянными приседаниями с многотонной каменной горой на плечах.

Драгфат даже отвечать не стал. Он просто посмотрел на Фридерика. 

— Понял, — икнул Фридерик. Страшный маг. И одновременно самый любимый и уважаемый всеми солдатами в мире Генерал Армий.

— Встали в круг! — приказ разнёсся эхом по пещере. Солдаты, не мешкаясь, синхронно положили руки на Генерала. 

Передача началась. 

Ощущения, что с каждой новой ладонью солдата, на сильную, но всё же смертную шею Драгфата накидывали новую петлю. Когда 20-ый солдат убрал руку. Дышать стало фактически невозможно. Но выбора нет. Если он не даст солдатам передышку сейчас — те попросту сгорят. 

— Генерал, — в ужасе смотрел на своего чуть ли не сына Фридерик, — Как Вы себя чувствуете? 

— В рабочем режиме, — ответил этот безумец, и развернулся к шокированным измождённым солдатам, — Я не понял, почему приказ не выполняется! — рыкнул зверь. Солдаты “сделали ручкой” и покинули помещение. Фридерик тоже было собирался. Но не судьба.

— Фридерик, — ледяным тоном окликнул советника Драгфат, — Я сказал “в рабочем режиме”. А значит, мы продолжаем наш разговор. Только здесь. И в ближайшие сутки. Тут энергия идёт напрямую.

Фридерик обернулся. Драгфат стоял, расправив руки и ноги в стороны как на распятье. Рубашка с брюками тихо расходились по швам. Было невооружённым взглядом видно мощь этого мага. Хотелось просто стоять и смотреть на него, как на одно из чудес света. 

— Фридерик! — окрикнул Генерал советника, который погрузился в свои мысли с квадратными глазами, — Я хочу знать всё о побеге Брарвираса.

Перед дверью я сделала глубокий вдох. Вы-ы-ы-дох. И шагнула к такой, казавшейся мне до этого приятной женщине в комнату. 

— А что же Вы без Вереса? — аккуратно подняла тонкие бровки Кларнетта, когда увидела меня только с двумя бокалами. Один из которых я поставила перед ней на инструмент.