его на дрожащей ладони. Несколько серебряных монет (скорее всего – всё, что у неё было) сверкнули в лучах полуденного солнца.

– Мне бы про сынка узнать… Семь лет уж в чужой сторонке, не знаю, жив ли… Скажет? – и она мотнула головой в сторону покрывала.

Колдун несколько мгновений смотрел на монеты. Видно было, что деньги ему нужны позарез, но ответил он честно:

– Не знаю, мать, я ему не хозяин; может, и скажет. А может и вовсе про другое сказать или вообще ничего…

И, чуть помедлив, добавил:

– Но деньги я не верну, сама понимаешь.

Старуха сжала ладонь в кулак, затем, не раздумывая больше, положила платок на камень и засеменила в круг.

– А ведь неплохо зарабатывает, хоть и безусый ещё! – рыжий коротышка с непомерно широкими плечами и быстрыми воровскими глазами толкнул в бок соседа, сухопарого горожанина с седыми висками, медлительными движениями и прищуренными в блаженной лени глазами; и только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, что движения его нарочито замедленны, а острый взгляд из-под век выхватывает и оценивает события со скоростью падающего коршуна. Да и одежда горожанина, хоть и сидела на нём как родная, вряд ли была его повседневным платьем.

– Ты вон туда посмотри, – глаза сухопарого, казалось, совсем прикрылись от слепящего солнца.

– Ну и что? Пёс как пёс. Просто большой и уродливый какой-то…

– Просто? Нет, друг мой, совсем не просто, ты уж поверь мне на слово.

Пёс, словно понимая, что разговор идёт про него, – повернул голову в сторону коротышки и сухопарого и, открыв пасть, дважды провёл языком по гранёным треугольным зубам.

– Мама, смотри, собачка улыбается, – девочка лет четырёх, босоногая, с красной лентой в чёрных волосах, подбежала и смело положила руку на морду псу. Тот вздрогнул, красный язык быстро промелькнул по ладошке девочки и спрятался, как в ущелье, за частоколом зубов. Полумёртвая от страха женщина оттаскивала дочь прочь от камня и дрожащими пальцами ощупывала руку дочери, будто не веря, что рука осталась при ней, а не в пасти страшного зверя.

– Ну, вот видишь! – насмешливо протянул коротышка.

– Вижу, – неопределённо пожал плечами сухопарый.

Серо-голубое покрывало поднялось над поляной.

– Живой! – старуха широко улыбнулась всем своим беззубым ртом и, подобрав подол платья, резво засеменила прочь из круга.

– А-а-а! – рыжий решительно дёрнул из-за пояса кошель, отсчитал четыре монеты, бросил их на ходу на колени колдуна и направился в середину круга.

– Давай!

Покрывало, повисев над головой рыжего, упало ему на плечи и голову и, запеленав в кокон, замерло. Некоторое время ничего не происходило, затем фигура коротышки задёргалась. Изнутри донёсся хриплый рык:

– Врёшь! Не было этого… не было…

Покрывало разжало узлы-щупальца и, расправляя складки, стало медленно подниматься в воздух. Показалось перекошенное от ярости красное лицо рыжего. В тот момент, когда его правая рука, прижатая под неестественным углом к туловищу, освободилась, он выхватил из-за пояса удлинённый нож и полоснул по полотнищу.

Произошло неожиданное: острейший клинок, вместо того чтобы располосовать тончайшее, похожее на кисею марево, – сам начал раскаляться. Синеватая полоса пробежала от кончика лезвия до рукоятки – и по ней, как по каналу, полился белый огонь. Сталь сгорала без следа абсолютно бесшумно.

Коротышка, открыв рот, заворожённо следил за исчезновением дорогого оружия. Следил до тех пор, пока не загорелась рукоять и пламя не отхватило ему ногтевую фалангу указательного пальца. Он заорал, бросил то, что осталось от ножа, на землю и, сорвав с шеи платок левой рукой, начал лихорадочно заматывать в него кисть правой.

Поскольку желающих испытать судьбу больше не нашлось, покрывало, свернувшись в трубочку, заструилось в сторону камня, на котором, сгорбившись, сидел маг, и, втянувшись в щель не завязанной переносной сумы, исчезло.

Вскоре зрители разошлись. Лишь молодой колдун долго ещё сидел на камне, положив правую руку на шею своего четвероногого спутника. Пёс терпеливо ждал, когда хозяин сможет покинуть поляну и продолжить путь. Время от времени пёс поглядывал на него своими жёлтыми горящими глазами. Если бы это был человеческий взгляд, можно было бы с уверенностью сказать, что сочувствия в нём отнюдь не было.

Глава вторая

В уже не жарких лучах заходящего солнца два человека стояли перед утопающим в сочной зелени аккуратным домиком, отгороженным от улицы невысоким заборчиком с резной калиткой.

– К-кто здесь живёт, Умлат? – на посеревшем от боли лице коротышки дёргались губы.

– Её зовут Тина. Во всяком случае, так к ней надо обращаться. Выдаёт себя за простую ведьму, а на самом деле…

– Что на самом деле?

– Не знаю я, Хаара. Только сдаётся мне, что если тебе где и могут помочь, так только здесь.

С этими словами тот, которого назвали Умлатом, толкнул незапертую калитку – и они пошли к дому по дорожке, выложенной подогнанными друг к другу каменными плитками белого и розоватого цветов.

– А что, сюда каждый может попасть запросто?

Не отвечая, Умлат ткнул пальцем куда-то вверх.

Хаара проследил взглядом за этим движением – и вздрогнул: в густой зелени, нависающей над дорожкой, деловито сновали тысячи насекомых. Парочка многоножек длиной в ладонь примостилась на ветке над самой головой путников; вздутые последние членики с жалом не оставляли сомнений о последствиях соприкосновения с ними.

– Чем обязана, дорогой Умлат? – на крыльце в плетёном тростниковом кресле-качалке сидела красивая молодая женщина в лёгком розовом платье. Сидевший у неё на коленях белый (без единого тёмного пятнышка) кот повернул голову в сторону путников и изумрудными глазами с неудовольствием осмотрел их с головы до ног.

– Фу, как ты встречаешь гостей, Дак? К нам так вообще никто ходить не будет.

Кот спрыгнул с колен женщины и, отойдя в сторону, демонстративно растянулся на голом полу. Женщина тихонько рассмеялась.

– Итак?

– С моим товарищем случилась беда, уважаемая Тина. Сильно захмелел, заснул у костра – и вот результат.

По знаку Умлата рыжий размотал повязку. Палец распух вдвое. Чернота с него успела переползти на тыльную сторону ладони. Глаза женщины сузились:

– Да, жаркий был костёрчик! Ну что ж, судя по виду, ваш друг – закалённый в боях воин и не раз был на волосок от смерти.

Умлат согласно кивнул.

– Ну так вот: помочь ему невозможно. Зараза уже разнесена кровью по всему телу. Если бы сразу на месте отрубить кисть – тогда, я думаю, жизнь можно было бы сохранить. Но вряд ли вы так легко согласились бы расстаться со столь важной для вас частью тела.

С этими словами Тина посмотрела прямо в глаза коротышке. Тот не отвёл взгляда. Лишь облизал языком пересохшие