В 1934 г. заводы «Большевик» и «Баррикады» совместно приступили к изготовлению огромного 500-мм дина-мореактивного орудия Курчевского для новых легких крейсеров.

Для береговой обороны проектируются 203-мм и 305-мм ДРП на железнодорожной установке.

Для воздушного флота Курчевским было спроектировано и испытано свыше дюжины автоматических пушек калибра 37, 45, 65, 76, 100 и 152 мм. Заметим, что первые обычные авиационные пушки (20-мм ШВАК) появились в СССР в 1935 г., а до этого самолеты вооружались исключительно 7,62-мм пулеметами. Интересно, что авиационные пушки Курчевского предназначались в первую очередь для борьбы с воздушными целями. Для авиационных ДРП создавались и специальные снаряды с готовыми поражающими элементами.

Около трети перечисленных пушек пошло в серию. В 1931—1935 гг. пушки Курчевского составляли от 30 до 50% заказов артиллерийских заводов. Однако большая часть их так и не была выполнена. Курчевский постоянно менял чертежи, часто отказывался от уже запушенной в серию пушки и предлагал новую. Резко возрос процент брака. Тем не менее заводам удалось предъявить заказчику около 5000 орудий. Из них приняли около 2000, и лишь около 1000 попали в войска. Однако орудия быстро списывались или переводились в категорию учебных. К 1 ноября 1936 г. в армии имелось 563 пушки Курчевского (БПК, СПК и РК), а во флоте — несколько десятков 76-мм катерных пушек КПК, да и те были сняты с вооружения в 1938 г.

В итоге к 22 июня 1941 г. в войсках не было ни одной пушки Курчевского, хотя перед войной наши артиллеристы пытались сохранить все, что можно было. Например, на вооружении ук-репрайонов находились сотни орудий образца 1877 г.

Что же произошло? Все орудия Курчевского, по сути дела, были макетными образцами. Ни одно из них не прошло бы войсковых испытаний, если бы к ним предъявили те же требования, что и к классическим орудиям. Но сверху нажимали, и на дефекты ДРП на полигонах смотрели сквозь пальцы. Наиболее честные командиры в протоколах испытаний указывали на массу кардинальных недостатков, но в заключении давали положительный отзыв.

Пневматическая автоматика пушек Курчевского физически не могла нормально функционировать, и это обрекало на гибель все самолетные, танковые и 152-мм морские автоматические пушки.

Лишь 76-мм казнозарядные пушки (ВПК и КПК) представляли определенную боевую ценность. Но и они, как и все пушки Курчевского, имели тяжелый ствол с большим давлением в каморе. Это приводило к большой стоимости орудия. Так, батальонная пушка Курчевского равнялась по стоимости знаменитой дивизионной трехдюймовке. Кроме того, ВПК с тяжелым стволом на легком лафете разваливались даже при конной возке шагом по булыжной мостовой, а существенно усилить лафет и ввести подрессоривание означало значительно утяжелить систему и сделать ее еще более дорогой.

37-мм и 76-мм пушки Курчевского имели малую начальную скорость снаряда и могли бороться только с техникой, оснащенной противопульной броней. Броню толщиной 30 мм они не могли пробить даже в упор.

На эсминцах испытывалась 305-мм пушка Курчевского, представлявшая ствол от 305/40 мм/клб пушки обр. 1895 г., у которой казенная часть с затвором была заменена соплом. Пушка была установлена на станке 152-мм пушки обр. 1891 г. Заряжание 305-мм ДРП производилось с дула с помощью талей и длилось около часа. Сопло ДРП при стрельбе обязательно должно было находиться вне борта. Таким образом, чтобы получить достаточный угол обстрела, ДРП нужно было помещать в районе носа или кормы эсминца. История 305-мм корабельной ДРП очень напоминает сказку о каше из топора. Хитрый солдат (изобретатель) предложил хозяйке (Управлению ВМС) топор в виде ствола старой корабельной 305/40 мм/клб пушки и предложил Ленинградскому металлическому заводу (Л М3) варить из него кашу, т. е. Л М3 должен был изготовить станок, системы заряжания, подачи, досылки, наведения и т. д. Элементарным расчетом можно показать, что на носу и корме корабля водоизмещением 1400 т установить такую систему физически невозможно.

Идея же зенитных и казематных ДРП была неосуществима из-за действия газовой струи. По той же причине 76-мм легкая мортира ЛМК не могла стрелять под углом более 40°, хотя вообще назначение мортиры стрелять под углами, превышающими 45°.

Таким образом, полная замена обычных орудий пушками Курчевского означала разоружение Красной Армии.

«Забавы» дилетантов с ДРП, дорого обошедшиеся стране, близились к концу. Летом 1937 г. Курчевский был арестован. Естественно, сказать правду о затратах на работы по ДРП и о пяти тысячах небоеспособных орудий никто не рискнул — это было бы обвинением не столько Курчевскому, сколько системе. Такие события сопровождали величайший блеф в военной истории России, по сравнению с которым все «реформы» Петра III и Павла I кажутся детскими играми. Курчевскому было предъявлено обвинение в том, что он с 1933 г. состоял участником военного заговора и вел вредительскую работу в оборонной промышленности. Военная коллегия Верховного суда СССР 25 ноября 1937 г. приговорила Курчевского к высшей мере наказания. Точная дата его смерти неизвестна. По одним данным это 26 ноября 1937 г., по другим — 12 января 1939 года.

Итак, Грабин категорически отказался заниматься ДРП и идти в подручные к Курчевскому. Это, безусловно, характеризует его как грамотного артиллериста и волевого человека. Но что делать дальше? Идти в КБ Кировского завода или завода имени Калинина на вторые роли? Грабин вы

брал иное — ехать в г. Горький на только что законченный завод «Новое Сормово». Проектная мощность завода была достаточно велика, станочный парк полностью укомплектован новыми немецкими станками, а вот самостоятельное КБ при заводе отсутствовало. Да и повод был — доработка технической документации для изготовления 76-мм полу-универсальной пушки А-51.

Сначала Грабин послал на разведку на «Новое Сормово» двух инженеров — В.И. Розанова и П.Ф. Муравьева. Последний был заодно и профгруппоргом, ему и сам Бог велел стать квартирьером. Поздним вечером 3 января 1934 г. Грабин, а также девять конструкторов и один технолог из ГКБ-38 сели в поезд «Москва — Горький». Всего с квартирьерами грабинский «десант» насчитывал 13 человек.

К началу 1934 г. завод «Новое Сормово» изготавливал новые и перестволивал старые 76-мм пушки обр. 1902/30 г., а также изготавливал 76-мм пушки обр. 1933 г. Первым на заводе присвоили индекс Ф-10, а вторым — Ф-19. Кроме того, завод выполнял различные заказы для соседа — судостроительного завода «Красное Сормово».

Директор завода «Новое Сормово» Леонард Антонович Радкевич встретил прибывших радушно. Он согласился выделить КБ из состава в отдел подготовки производства и организации труда, куда оно входило. Начальником КБ был назначен Грабин.

Итак, в январе 1934 г. В.Г. Грабин впервые стал первым лицом. Новоиспеченный начальник сразу взялся за дисциплину:

«Назавтра большинство сотрудников пришли в КБ, как всегда, аккуратно. Все приступили к работе, кроме меня. Я же, выйдя в коридор, прохаживался у дверей и здоровался за руку со всеми, кто появлялся после звонка. Неловко чувствовали себя эти товарищи. Через день-другой уже никто не опаздывал, но я сохранял заведенный порядок — по утрам здоровался возле КБ с каждым, кто приходил позже меня. Наконец, все стали приходить раньше меня и подготавливать свое рабочее место до звонка. Мы старались показывать пример дисциплинированности всем цехам и другим отделам заводоуправления»*.