из своего кабинета до вечера не выходил, так часто бывало — выпили накануне, за «Победу». А с утра никаких приказов не поступало, так он мне — занятия проводи, а сам заперся. А вечером к связистам сбегал, но не надолго, минут на десять. Потом сразу в штаб к командиру сходил, а потом приказал машины готовить и поутру выдвинуться.

— Так… — задумался Чичерин.

Значит весь день, вечер, и возможно ночь, Юрка писал, с перерывом на визит к связистам. Зачем, кстати? Если в райцентр звонить, так пара минут на соединение, возможно больше. А если абонент не на месте? И за десять минут толком не поговорить. Связистов опросить бы. И поскорее. Только топать еще долго…

— Черт, добраться бы быстрее!

— Да, — согласился сержант. — Жаль, машины раздолбало, давно бы на месте были.

Обе полуторки стояли за гребнем, но под снаряды попали. У одной прямое в кабину, у второй осколками разорвало все скаты, и мотор повредило. Из водителей уцелел только легкораненый красноармеец Голубев. Вон, впереди с дозором группу у развилки дожидается. Ждут командирского решения — налево или направо. Чичерин помнил карту и с местностью был знаком, но уточнить стоило. Следовало отдохнуть.

— Голубев, по какой дороге ближе?

— Ежели к штабу, то налево, правая — в расположение саперного батальона ведет, и на десяток кэмэ длиннее. Мы из расположения именно по ней ехали. Не ахти дорога…

— Понял, спасибо, боец, — прервал красноармейца лейтенант. — Привал десять минут!

Носилки положили на землю. Чичерин встряхнул уставшими руками, и полез было в планшетку за тетрадью, но его окрикнули:

— Командир!

Над двумя тяжелыми склонились бойцы. Третий ерзал на носилках, силясь посмотреть — что происходит. Лейтенант подошел ближе.

— Не донесли… — Степаненко поднялся и стащил пилотку с головы. — Тихо ушли ребята… эх!

С минуту постояли молча. Затем Чичерин шагнул к носилкам и присел.

— Как самочувствие, Маврищев? — спросил он у раненого бойца.

— Терпимо, товарищ лейтенант госбезопасности, — с трудом произнес тот.

— Крепись, боец, — кивнул Чичерин. — Тебе еще с немцами поквитаться надо.

Встал. Отвернулся. Плох Маврищев, и ничем не поможешь. Ни лекарств, ни бинтов. Донести бы…

Могилу выкопали быстро — песок. На дно нарезали еловых лап. Положили бойцов, лица прикрыли плащом. Сделали аккуратный холмик. Вместо памятника положили пилотку.

Встали вокруг. Помолчали. Сержант вдруг резко сдернул «Суоми» и отсоединил диск. Глядя на него, лейтенант тоже достал пистолет. Разрядил, затем взвел курок. Щелкнули спуски оружия в последнем тихом салюте. Прогормыхала гроза.

Чичерин убрал «ТТ» в кобуру и оглянулся. Грозовые тучи приблизились. Надо поспешить. Вдруг не только гроза их догонит. И из-за грозовых разрядов гул техники не услышишь…

Теперь шли быстрее. Носильщики сменялись практически на ходу, а лейтенант опять размышлял о друге и тетради. Пытался понять источник сведений, но мысли вязли в этом вопросе. Наконец он решил его отложить.

Дорога начала петлять. На очередной «змейке» группу дождался Голубев.

— Командир, там у река наши вроде, — доложил боец.

— Что значит вроде?

— Охраняют его. А старшой у них в форме НКВД. Странно это.

— Почему странно? — спросил Чичерин и осекся.

Боец хотел было ответить, но лейтенант остановил его жестом.

— Как разглядели? Вас не заметили?

— Не заметили, командир. Мы обочкой шли, там ветла густо растет, но воду и противоположный берег видно. Заметили мост и людей на нем, затаились и понаблюдали…

— Та-а-ак… — задумчиво протянул Чичерин.

Из дальнейшего рассказа Голубева, лейтенант выяснил — на виду у моста четверо. Еще двое на том берегу в кустиках сидят, да так, что с дороги их не видно. Значит на этом берегу тоже «секрет» имеется.

Но кто это? Память подкинула название из тетрадки — «Бранденбург», и вспомнились Юркины слова, сказанные перед появлением немцев. Но если это «брандербурги», то зачем охранять этот мост? Речка-то не широкая, один пролет всего. И как эта группа диверсантов разминулась с Петровым? Или они налево свернули, а потом с правого Юрка проехал?

Эх, Юрка, Юрка…

Лейтенант вздохнул. И вспомнил слова друга.

— Голубев, а чем вооружены рассмотрели?

— Автоматами. ПДД вроде, не уверен.

— Такой? — Чичерин ткнул пальцем в «Суоми» у Степаненко в руках.

— Такой, — подтвердил боец.

Последние сомнения отпали. Чичерин точно знал все приказы по управлению. Были приказы по заград-отрядам, по охране железнодорожных и автомобильных мостов, на ветках основных направлений и шоссе. Для этого действительно выделили бойцов из НКВД, но группами командовали сержанты. На охрану мостов второстепенных дорог людей не выделяли, их не хватало. И вооружены эти отряды винтовками Мосина, лишь у сержантов встречалась АВС.

Чичерин с сержантом самолично сходил на рекогносцировку. Осмотрели мост и прилегающую местность. Вернулись и лейтенант задумался. У всех диверсантов автоматы, а у них только один. Мало того, патронов почти нет. К «Суоми» один диск, и по полтора десятка на винтовку. Два пистолета и по одному магазину. Затевать перестрелку — дело дохлое. Враз положат. Тут надо напасть внезапно, а как? Незаметно не подойти. За сотню метров до моста ни кустика. И до этого укрыться не где. Разве что по лесу обойти, но и там неожиданного броска не выйдет. На этих ста метрах успеют положить всех, да не по разу.

Обсудил свои мысли с сержантом. Тот внес свои предложения. Надо сказать толковые. Но оба сошлись во мнении, что мгновенного броска не выйдет. Хорошо бы скрытно по берегу пробраться, но у моста этот берег высокий — увидят. Жаль, гранат нет, проще было бы…

— Командыр, я могу к мосту доплыт, — сказал Абадиев. Он рядом стоял и разговор командиров слышал.

— А потом? — спросил лейтенант.

Красноармеец Абадиев скинул вещмешок и, развязав его, достал кинжал.

— Потом рэзать буду, — ответил боец и улыбнулся.

Зловеще так, что Степаненко поежился, а у Чичерина по спине холодок пробежал, но вида не подал. Клинок был красив и грозен. И ясно, что этот боец им владеет.

— Кинжал откуда?

— Дэда кинжал. Мнэ до моста добратса. Вырэжу всэх!

Лейтенант переглянулся с сержантом. Тот кивнул.

— Хорошо, боец, принято.

Абадиев еще больше оскалился и начал раздеваться. Разулся и размотал обмотки, скинул гимнастерку и рубаху, явив густую растительность на груди. Ножны он оставил, зажав в руке клинок.

— Как до моста доберешься, затаись. После залпа действуй.

— Понал, командыр, — кивнул красноармеец, и стал пробираться через кусты.

А лейтенант хлопнул по плечу Степаненко:

— Давай, сержант, действуй.

Тот кивнул и, забрав троих бойцов, перебежал грунтовку и скрылся в лесу.

Тем временем Абадиев вошел в воду и сразу окунулся по голову. Вынырнул, затем поплыл, держась рядом с берегом. Из-за изгибов и кустов, боец иногда пропадал из вида.

Чем ближе он подплывал, тем напряженнее становилось. Вдруг боец пропал.

Лейтенант с двумя красноармейцами начали подкрадываться ближе, не переставая всматриваться в водную гладь, ибо без Абадиева может ничего не выйти. Главное чтобы он раньше залпа не выскочил. Степаненко уверял, что все бойцы на стрельбах показывали отличный результат. Но на стрельбище по мишеням стреляют, а тут враги, и тоже оружие имеют…

Добрались до намеченной позиции. Дальше тоже есть кусты, но редкие, могут заметить.

Лейтенант знаками распределил цели. Приготовили оружие и замерли, кося глазами на текущие воды. Где же Абадиев?

— Есть! — шепотом воскликнул Голубев.

Тихий шепот наверняка потерялся в шуме ветра. Но для прядка командир сунул кулак под нос Голубеву. Затем вопросительно поднял бровь. Где глазастый боец разглядел Абадиева, никто не понял. Красноармеец пододвинулся ближе и шепнул почти в ухо:

— Под сводом он. Знак дал — готов.

Чичерин кивнул. Теперь ждать Степаненко. Его группа должна начать, но перед этим найти секрет на этом берегу. Хорошо бы они первыми заметили прикрытие, но как ни ждали выстрелов, нестройный залп с заполошными очередями грянул внезапно…

* * *

Юрген Штольтц раздраженно прихлопнул комара на щеке. Ладонь украсилась кровавым пятном. Обер-лейтенант обтер кровь и выругался про себя. Черт бы побрал этих кровососов! И эту духоту! Он покосился на фельдфебеля. Бруус вяло отмахивался от комаров, наблюдая за камрадами у мостового настила. Те тоже страдали. От жары и слепней, что кружили вокруг, словно истребители. И кусали. Больно. Ветки, которыми отмахивались, мало помогали. Нет-нет, да вопьется кусачая тварь. А солнце так и жарит. В тени тоже не сахар — душно и комары. Там жрут и здесь жрут. Русские лесные бандиты! Черт бы побрал эту спешку, пришлось срочно исполнять приказ, а русской формы по размеру не нашлось. Скинуть бы потную