— А что значит чужачка, — уцепилась за нужное мне слово.

— Да жила у нас в деревне женщина одна, появилась она не понять откуда, из леса вышла вся напуганная, потрёпанная, будто бежала от кого-то. Волосы у неё помню, цвета странного были вроде белые, а у корней чернели. Говорила чудно, всё павлицию какую-то просила. Мы лишь плечами пожимали. Ближайший город был далёко, везти её никто не решался, да и хворь тогда странная ходила по деревне, почти все слегли, усыпанные сыпью с язвами, да в жару бредили. Несколько человек даже померло тогда. Детки, правда, не так тяжко болели, но и нам туго было. У меня вон шрамы какие остались, до сих пор видны, — она указала на выемку круглой формы на лбу и щеке, таки остаются, после ветрянки, если расчесать оспинку. — Так вот, чужачка это помыкалась, помыкалась, от одного двора к другому походила с просьбой отвезти её до города. И вдруг стала раздавать указания, никому ни с кем не пересекаться, больным к здоровым не подходить, деток же напротив всех свела, сказала, что им это неопасно, а напротив, полезно, дескать болеть этой заразой больше не будут. Отвары какие-то всё делала, да к язвам прикладывала. Здоровые тем временем, как могли хозяйство остальных, держали, но держались стороной ото всех. Не помню, сколько мы так, раздельно жили, но, когда наконец добрался до нас целитель, все уже здоровы были. Чужачка уехала тогда с целителем в город. Больше мы её не видели, но благодарна я ей до сих пор, не начни она тогда помогать, сколько бы ещё пришлось похоронить. А главное, что врезалось мне тогда в память: поранилась она, накануне приезда целителя, да так сильно, что крови было лужа целая. Приезжий целитель взмок аж весь, пытаясь заживить рану, да не получилось у него нечего, не поддавалась она исцелению. Совсем не поддавалась, он только руками разводить и мог.

— Но я-то излечилась, вот даже следа не осталось, — провела по виску пальцами, в подтверждение своих слов.

— Ну вот поэтому сказала бы, что чужачка, да не говорю. — она ласково улыбнулась, начиная убирать посуду со стола.

— Вира Амалия, Вы здесь? — раздался знакомый голос Ниары за спиной. — А я Вас в комнате искала, подумала уже, что Вы опять на прогулку убежали. Маркус так расстроился, что не увидел Вас напоследок.

— Они, что уже уехали? — воскликнула я, быстро вставая из-за стола. — Я же хотела проводить.

— Да вот, только что отправились, — подтвердила Ниара.

— Ох, ну надо же — слова женщины меня расстроили, с Маркусом попрощаться я хотела больше всего, да и остальных увидеть в последний раз, тоже не прочь была. К горлу подкатил ком, к глазам слезы.

Глубоко вздохнув, я низко опустила голову, стараясь не показать, что вот-вот разревусь.

— Вира Августа, не могли бы Вы, собрать немного еды в корзину, — с хрипотцой в голосе попросила, пряча эмоции. — Хочу сходить на пруд и немного порисовать.

— Конечно, могу, — сразу ответила женщина. — Да не переживайте Вы так, приедут они скоро и соскучится не успеете.

— Спасибо вира Августа, — не поворачиваясь поблагодарила и вышла из кухни.

Холл встретил пустотой и тишиной, отчего в груди стало ещё тяжелей.

Обитателей этого дома, я теперь уже не увижу больше, никогда. Горячая слезинка пробежала по щеке, быстро смахнув её, а следом и вторую, я поднялась на второй этаж.

Уже у самой двери в комнату моё правое запястье сильно зажгло. Я даже зашипела, потирая, источник неприятного ощущения. Боль тут же исчезла.

— Странно, — произнесла, вслух открывая дверь одновременно, поднося руку ближе к лицу, рассматривая, только что горевшее место.

— Что-о стра-анно? — раздалось, протянуто за спиной.

— Да так, нечего, показалось, — ответила ушастому хранителю, пряча руки в складках платья.

Хам вальяжно прошагал до кровати и легко запрыгнув, на излюбленное им место, изящно потянулся.

— А тебя-я Рэйсо-он искал, — огорошил меня хранитель, завершая свою растяжку и сворачиваясь клубком.

— Когда? Зачем? — задыхаясь от внезапно пробивших грудь тяжёлых ударов, быстрым шагом подошла к ушастому.

— Да во-от перед отъе-ездом, заче-ем не спра-ашивал, ты же сама-а сказа-ала не пускать его, да-аже, если ломи-иться будет, во-от и не пусти-ил, — гордо промурчал котяра, не отрывая от меня своих огромных, жёлтых глаз.

— Так это когда было, — разочарованно протянула я. Вот дёрнула меня нелёгкая, спуститься на кухню.

— Так, два-а дня наза-ад это было-о, — фыркнул недовольно кот.

Снова тяжело вздохнула, ну вот всё сегодня идёт как-то, не так.

Постояв ещё немного в своих мыслях, всё-таки начала собираться на прогулку.

— Ты это, куда собрала-ась, — заметив, моё копошение, а затем и то, как я направилась к выходу, спросил, беспокойно перебирая лапами, хранитель.

— Иду на прогулку, к пруду, — делая вид, что не замечаю его недовольства, продолжила путь.

Хам резко спрыгнул с кровати и сопя направился за мной.

— С ума сошла-а, ты под моей отве-етственностюью, пока хозя-яина нет, — громко возмутился, преграждая мне путь.

— И что, мне теперь все дни сидеть дома, — легко обогнув кота, пошла дальше.

— Мо-ожешь в саду-у погуля-ять, — снова возникнув передо мной, мявкнул недовольно.

— Ну уж нет, я давно хотела туда сходить и сегодня обязательно это сделаю, а если понравится и завтра тоже, или я чего-то не знаю, и на самом деле я пленница.

— Не говори-и чепухи, не пле-енница ты, просто за преде-елами поме-естья, я не смогу-у за тобой приглядывать.

— А зачем за мной приглядывать, я девочка взрослая без одного дня совершеннолетняя, дорогу обратно найду, не переживай, а чужих я за всё это время, видеть здесь не видела.

Так споря друг с другом, мы добрались до кухни, где меня уже ждала, вира Августа с корзинкой.

— Я ска-азал, не пойдёшь. — продолжал упираться хранитель.

— Пойду Хам, и это не обсуждается.

— Ну что ты Хам взъерошился весь, пусть девочка погуляет, — поддержала меня вира Августа, услышав наш спор. — День сегодня, обещается быть жарким, нечего дома сидеть.

Я благодарно улыбнулась женщине.

— Вот видишь, никто не против, один ты ворчишь.

— Сказа-ал же, что ты под моей отве-етственностью, — не успокаивался ушастый.

— Хам, милый, ну не переживай ты так, я всего лишь схожу к пруду, порисую немного и вернусь, — успокаивающе погладила за ухом хранителя и тут же чмокнула его в нос.

От неожиданности Хам замер, воспользовавшись заминкой, я рванула к выходу, не забыв прихватить корзинку.

— А то, что я ходила гулять, это будет наша с тобой тайна, — уже крикнула выбегая.

Глава 14