Никита шумно выдыхает, оставляя в покое моё платье, и отходит в сторону. Выжидательно скрещивает руки на груди, склоняя голову на бок.

– Готова?

– Ага.

Нахохливаюсь, находя в себе внутренний резерв. Заставляю себя не думать о руках Никиты, только что прикасавшихся к моему обнажённому телу и вздёргиваю подбородок.

– Тогда идём. Не стоит заставлять хозяев дома ждать.

Вероника

*****

– Присаживайтесь.

Минами покорно складывает руки у груди, склоняясь в поклоне. Расторопно отодвигает для меня стул, позволяя устроиться как можно удобнее.

Вижу заискивающий искрящийся бликами взор, задерживающийся на моём лице, и мягко киваю.

Я, конечно, понимаю, что японка чертовски благодарна мне за спасение, но я не привыкла, чтобы за мной ухаживала девушка. Однако, в доме Ямамото свои порядки, которые никак не укладываются в моей голове.

Акайо следит за дочерью суровым взглядом из-под нависших бровей, и я почти физически ощущаю затаённую злость.

Эми выносит с кухни огромную миску с рисом и говядиной, ставя её в центр стола. Её дочь аккуратно раскладывает дощечки, на которых расположились разнообразные суши, и кладёт возле нас палочки для еды, расставляя рядом пиалы с соевым соусом и васаби.

Женщины встают возле стены, опуская глаза в пол. Их лица источают такое смирение, что глядя сейчас на юную японку, я и предположить бы не смогла, что она имеет такой страстный нрав, ублажая любимого в саду с помощью оральных ласк.

– А вы не посидите с нами?

Стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно приветливее по отношению к хозяйке резиденции. Она кажется больной и измождённой, и мне становится невыносимо жаль её. Кажется, ещё секунда, и Эми свалится в обморок, не устояв на ватных ногах.

– Нет, Вероника-сан. Женщины моего рода должны стоять и не притрагиваться к пище, ожидая, пока гости и хозяин дома не насытятся.

Карканье японца разносится над столом, вызывая во мне водоворот смешанных чувств. Я хватаю со стола салфетку, начиная теребить её в ледяных пальцах. Смотрю, как она превращается в лохмотья, рассыпаясь в моих руках.

– Но разве у вас нет прислуги?

Юрист Никиты подаёт голос, окидывая с непониманием воплощение очередной варварской традиции. Чуть проводит пальцами по бороде, всматриваясь в серые удивлённые глаза хозяйки резиденции, которая видимо, не ожидала, что за неё кто-то может заступиться. Начинает барабанить пальцами по столу в нетерпении.

Акайо недвусмысленно крякает, показывая своё раздражение.

– Есть, но обслуживать гостей – привилегия моей супруги. Служанки не занимаются подобными вещами, их место – драить полы и менять постельное бельё.

– Ага, особенно в твоей спальне.

Тихий шёпот молодой японки раздаётся в звенящей тишине, словно раскат грома. Я перевожу взгляд на Минами, отпустившую колкость в сторону отца и мысленно пожимаю ей руку за доблесть.

Однако Акайо решил не оставаться в стороне. Он побагровел, вспыхивая факелом, и немедленно разразился какой-то тирадой на родном языке. Эми тотчас побледнела, сравниваясь цветом лица со светлой стеной, а её дочь, развернувшись на пятках, немедленно унеслась прочь.

Хозяин резиденции медленно переводит взгляд на меня. Смеривает уничтожающим взглядом, который способен испепелить мелкое насекомое, попавшее так некстати на глаза этому мерзкому старику. Чуть приподнимается над столом:

– Видите, что происходит, когда даёшь женщине слишком много вольностей? Она норовит стать орлом, пытаясь расправить крылья!

Открываю рот, чтобы поставить его на место. Объявить, что тирания была искоренена ещё в пятом веке до нашей эры, но Никита пребольно наступает мне на ногу. Заставляет прикусить язык.

– Вы совершенно правы, Ямамото – сан. Женщины распустились. Решили, что они смогут соперничать на равных с нами, мужчинами.

Патетический слог Никиты больно режет слух. Выворачивает наизнанку от этого уверенного тона. Но ступня, обутая в дорогую туфлю из крокодиловой кожи продолжает втаптывать меня в пол.

Закусываю губу, старательно подавляя в себе желание съязвить, ответить хоть что-то этим моральным уродам, но понимаю, что нельзя.

Хватаю палочки, ловко поддевая суши с лососем, и щедро погружаю его в соевый соус. Принимаюсь усердно пережёвывать, искоса наблюдая за покорно стоящей у стены Эми.

Сжимаю одну руку в кулак так сильно, что на запястье вздуваются вены. Ненавижу себя за это молчание. За то, что не посмела противиться Антонову, покорно заняв рот едой, а не словесной перепалкой с этим заносчивым японцем.

– Знаешь, Никита – сан, в чём заключается мужская сила?

Ямамото отправляет в рот горстку риса с мясом, прищуривая тёмный взгляд. Приподнимает кончики губ в едкой ухмылке, как будто сейчас он собирается раскрыть тайну мироздания своему непутёвому родственнику.

– В чём же, Ямамото – сан?

– В сыновьях!

Ледяная дрожь непонимания бежит по телу, захлёстывая с головой. Вздрагиваю от этой резкой фразы, таящей в себе столько моей личной боли и резко впиваюсь пальцами в палочки. Звук ломающейся древесины в моих руках отрезвляет. Над столом повисает неловкость.

Этот японец сам того не понимая наступил сейчас на больную мозоль. Изрядно потоптался по ней с грацией слона, удерживая на губах фальшивую улыбку.

Несколько лет я покорно бегала по врачам, пытаясь выяснить причину своего бесплодия. Горстями поедала витамины, которые должны были улучшить мои репродуктивные качества. Разогнать их до сверхзвуковой скорости. Но всё было тщетно.

Мы несколько раз обследовались с Никитой, пытаясь найти причину наших бед, но так и не смогли – несколько выдающихся врачей упорно развели руками, выдавая вердикт, что мы оба – абсолютно здоровы.

Наверное, именно поэтому я ещё с такой лёгкостью ушла от Антонова. Не могла больше выносить этих пустых стен и скучных вечеров, проведённых в одиночестве, пока муж решал дела своей фирмы. Просто собрала чемодан с личными вещами и ушла, лишь бы никогда больше не думать о собственной неполноценности как женщины.

– Хм.

Никита издаёт непонятный звук, сводя брови к переносице. Вперивается взглядом в белоснежную скатерть, пытаясь отыскать на безукоризненно чистой ткани хоть малейшее пятнышко.

– Да, именно так. Любому мужчине нужен продолжатель рода. Мальчик. Наследник.

Ямамото громко хлопает в ладоши.

– И именно потому я хочу помочь тебе, Антонов – сан, обрести милость богов.

Встаёт из-за стола, с лёгким скрипом отодвигая стул.

– Прошу вас. Пройдёмте. Нас уже ожидают.