отказывались говорить между собой на литературном языке, а говорили на русском языке, но, так называемом матерном, слова которого не найдёшь в обычных словарях, а только в специальных. Вот беда — огорчался Василёк — оказывается, надо учить не один, а два русских языка. Вот же засада. Василёк запретил себе переводить русские слова на испанский. Он должен чётко понимать смысл. Он не хотел стать простым переводчиком, ему надо самому стать носителем этого языка. Дело продвигалось, но туго, несмотря на то, что свою голову Василёк уже вылечил. Оставалось влить в себя 150 волшебных единиц и будет он совершенно здоров. Это представлялось вполне выполнимым мероприятием, ибо теперь в баре красовалось более 20 единиц. Естественно, система отметило такое достижение плюшками. Теперь диагност работал не как указатель болезненной точки, а уже на уровне систем организма, то есть более подробно. Соответственно, и лечение стало менее затратным, но более конкретным. Василёк уже давно мог бы полностью вылечить себя, но ему постоянно приходилось тратить магические единицы на Тимофеевну и на односельчан, ибо односельчане умудрялись подхватывать много различных болячек, даже обзаводится такими болезнями, о которых в приличном обществе считается стыдно говорить. Так что Василёк почти всё время держал диагност во включённом состоянии, ибо надо следить за здоровьем аборигенов. А что делать? От здоровья односельчан напрямую зависело, будет Василёк сидеть голодным, или бегать сытым. Хотелось бегать сытым, ибо организм его тратил калорий больше, чем организм шахтёра в забое. Поэтому, пробегая по деревне, Васильку почти всегда что-то да обламывалось из съестного от соседей: то кусок хлеба с салом, то бутерброд с домашней колбасой, то угостят молоком. Деревенского дурачка местные подкармливали. Блаженный же, что с него взять.

Блаженный любыми путями пытался улучшить материальное положение Тимофеевны. Вода приносила хоть маленький, но доход, грибы и ягоды тоже. Но на участке у Тимофеевны вырос огромный вишнёвый сад, который она по причине возраста и занятости на других участках забросила. Но Василёк уже мог шустро собирать вишню с деревьев. Проданные Тимофеевной вёдер двадцать свежей вишни принесли неплохой доход. Тимофеевна наварила и варенья из этой вишни, пришлось раскошелиться на покупку сахара. Но теперь в её распоряжении имелись руки шустрого Василька, которыми он уверенно извлекал вишнёвые косточки. Варенье предполагалось реализовывать городским. А что? Экологически чистый продукт по смешным ценам. Из-за своего возраста Тимофеевна уже не могла содержать полезную в хозяйстве живность. У неё не имелось в хозяйстве ни коровы, ни свиньи, ни даже козы. Вскоре Василёк понял, это хорошо, что козы у них нет. Понял он это на примере соседской козы. Это животное оказалось клинически тупое, жрало всё подряд и имело дурной нрав: эта мини-корова всегда пыталась забодать Василька при встрече. Вот же вредное насекомое.

Свой четвёртый день рождения Василёк встретил уже с некоторой уверенностью в завтрашнем дне. Система отсыпала ему кучу плюшек. Повысился и статус Василька у местной прогрессивной общественности. Теперь он считался не дурным доходягой, а справным дурачком. А что? Теперь Василёк уже мог хорошо ходить и даже бегать, выполнять несложную работу. Для развития моторики рук Василёк, подсмотрев в базе данных образцы изделий из дерева, решил заняться поделками. Решение оказалось удачным. Сидишь себе, работаешь руками, при этом проговариваешь русские слова. Красота. Инструмент Василёк обнаружил в деревянном ящике, который остался в хозяйстве Тимофеевны от покойного мужа. Инструмент был, естественно, старым и ржавым, но и с помощью такого инструмента можно делать оригинальные вещицы. Васильку самому не надо придумывать, какую вещь сделать; смотри в базу данных, выбирай, что попроще сделать, но выглядит пооригинальней и делай. Василёк с удовольствие делал, так как моторика рук при этом хорошо развивалась. За порезы и травмы он не беспокоился: магические единицы всегда имелись при нём. Василёк делал оригинальные скворечники, подвесные кормушки для птиц, рамки для зеркала, игрушки (всяких собачек на колёсиках). У него получались простенькие, но оригинальные ключницы, различные абстрактные фигурки, всякие панно, на которых вырезаны смешные совы и рыбки. Смешно смотрелся свинячий пяточёк на спиле дерева. Не забывал он и о предметах для кухни: всякие разделочные доски, оригинальные ложки, простые скалки. Все эти предметы из дерева бабушка выставила на веранде, поэтому изредка приезжавшие за водой люди с удовольствием рассматривали эти поделки. Некоторые покупали понравившуюся оригинальную вещицу за сущие копейки.

Тимофеевна одобрительно относилась к любому занятию Василька, лишь бы дурное дитя не орало и не лезло туда, где оно может свернуть себе шею. А так оно сидит себе смирно, что-то бормочет, никому не мешает. Даже от дурня польза есть: вишню рвал, косточки из ягод удалял, всякие деревяшки делает, которые даже изредка покупают. Говорит, правда, плохо, как иностранец, но что с балбеса взять. Очень хорошо, что у безмозглого Василька неплохо работают руки. Тимофеевна как то выбросила в мусор для последующего сожжения старые валенки и галоши, совершенно никуда не годные, так Василёк всё это добро подобрал, с помощью инструмента покойного супруга разрезал и сварганил себе странную обувь. Теперь бегает в этой странной обуви по деревне.

Василёк не стал говорить, что эта обувь классические индейские мокасины, конечно, с местным колоритом. Индейцы от вида таких мокасин умерли бы от смеха, а Васильку сойдёт, не на выставку делал их. Он даже одну пару сделал Тимофеевне: из обрезков войлока, старой резины и кусочков кожи. Обувь, конечно, необычная, но носится легко. Тимофеевна жутко бы удивилась, если бы узнала, что она носит классическую обувь южноамериканских индейцев.

Но беда подкралась незаметно. Серьёзно стала осложнять жизнь дурачку соседская коза Райка, это та, которая клинически дурная по версии Василька. Вредность этого мерзкого насекомого зашкаливала. Это исчадие бездны совершенно потеряла берега и преследовала пацанёнка, как только он показывал свой нос на улицу. И было бы это животное хоть представительное и крупное, а то так, ни то ни сё, совершенно «некозистая» коза. Но злое до безобразия, а дурного безобразия в ней напихано много. Василёк называл её не Райка, а Коза-Ностра. Ибо это существо, явная ошибка природы, когда-то имело бандитское намерение проникнуть в огород к Тимофеевне с целью поедания там капусты, но дьявольскому отродью, явному порождению злого начала, там ничего не обломилось. Ибо на защиту своей капусты грудью встали Василёк с примкнувшей к нему кошкой Муркой. С помощью хворостины и кошачьих когтей врага с позором изгнали с территории усадьбы. Коза даже обгадилась от страха, оставив во дворе много козлиного гороха. Явно из-за этой позорной страницы в своей жизни Райка и