— Скучи-и-ища.

«Амбассадор» с визгом затормозил на перекрестке, и тотчас на машину накинулась стая торговцев, которые навязчиво стучали в окна своими товарами.

— Джао! Джао! — завопил Гулу, вымещая на них злобу: его рассердил Туфан. — Я заработал на собственную банку ваксы «вишневый цвет» всего за два месяца. — Он презрительно глянул на уличных оборванцев, будто они попрошайничали исключительно из-за лени. — Как мне нравилось гладить ее блестящую крышку с ярко-красными вишенками! По утрам я даже натирал ваксой нос — чтобы скорей проснуться.

При этой душистой подробности Дхир встрепенулся.

— Но однажды Большого Дядю убили, — Гулу помчался наперерез мотороллеру, куда взгромоздилась целая семейка из пяти человек, — и его место занял человек с красными зубами — красными от паана[79]. Мои кореша Хари и Бамбаркар фат-а-фат нанялись к этому Красному Зубу — даже глазом не моргнули, но я остался верен Большому Дяде. Ведь он, как-никак, был моим благодетелем. Короче. Красный Зуб избил меня до полусмерти — я чуть не отдал концы прямо на перроне. — Гулу театрально вздохнул и представил, как шумно опускается темно-бордовый занавес, под каблуками хрустит ароматный перченый попкорн, а благодарная публика восторженными криками поддерживает юного героя, что встает на ноги после стычки с Красным Зубом.

Нимиш поморщился:

— Как последний фильм в кинотеатре «Метро».

— Думаешь, я сочиняю? — Тулу возмущенно обернулся к Нимишу: — А ты видал этот шрам над бровью?

Трое мальчиков всмотрелись в лицо шофера, но увидели только оспину от прыща.

— А как демон вселился в труп на мимозе? — спросила Мизинчик.

— Ну, на свете еще и не такое бывает, — отмахнулся Гулу. — Обычное дело.

— Чепуха, — сказал Нимиш. — Все это суеверия. Говорят даже, ваш доблестный царь Викрамадитья родился от осла.

— У тебя есть хоть капля уважения? У бога Ганеши — голова слона, а царь Викрамадитья появился на свет в необычных условиях. Ну и что из этого?

— А как же демон?

— Мизинчик-dud», — подчеркнуто терпеливо сказал Гулу, — демоны — это блуждающие духи, которые ищут, куда бы вселиться. Тут что угодно подойдет: труп, уличные животные и даже никуда не годный мотор этой машины.

Нимиш покачал головой и вновь погрузился в «Рассказ» Бёртона.

Мизинчик совсем пала духом. Делясь познаниями, Гулу импровизировал так же, как и при вождении. Что бы он ни говорил — правду, ложь или какой-то вздор, — шофер отстаивал свои слова с пеной у рта, словно священный стих из своей потрепанной Бхагавад-гиты[80]. Хотя Гулу был неграмотный, он повсюду таскал книгу с собой и цитировал отрывки нищим, что лупили в окна автомобиля. «Лучше плохо исполнять свой долг, нежели хорошо — чужой», — зачитал он однажды парикмахеру на углу, когда тот нечаянно выстриг висок у клиента.

— Не бойся, — сказал Гулу, неверно поняв, почему она приуныла. — Некоторые очень дружелюбные.

— А призраки? — спросила Мизинчик.

— С ними все иначе. Призраки не хотят никуда вселяться. Это души людей, умерших насильственно, — ну, знаешь, самоубийство, убийство и все такое. Например, один попал под грузовик с бамбуком, а другого размазало деревом, когда он высунулся из вагона в час пик. Кого-то не кремировали по всем правилам: у родственников не хватило денег на дрова. И души возвращаются на этот свет, чтобы улучшить свое положение, а иногда — чтобы предостеречь других.

— Но как понять, чего они хотят?

— Нужно прислушаться.

Мизинчик вжалась в сиденье — не такого ответа она ожидала.

— Но ты не бойся, — успокоил Гулу. — Некоторые очень дружелюбные… Да вы же скоро будете проходить все это в школе, на?

На обратном пути дети решили заглянуть в кафе «Эмпресс» на Колаба-козуэй — выпить чего-нибудь освежающего и прихватить полдюжины знаменитых сдобных лепешек, любимого лакомства Савиты.

— «Дьюкс сода», «мангола», кока-кола, — монотонно перечислил лысый официант в красной куртке, не подходившей ему по размеру. Он старательно имитировал британский акцент, как требовал владелец кафе — англофил.

Мизинчик выбрала «голд спот» со свежим соком лайма и изрядной щепотью каменной соли, от которой газировка начинала яростно бурлить, переливаясь через край. Дхир заказал подрумяненные оладьи в сладком молоке, а Нимиш — кофе. Туфан взял себе кока-колу и обхватил потной ладонью соблазнительную бутылку, похожую на песочные часы. Она напоминала американскую кинозвезду Мэрилин Монро, а напиток приятно щекотал горло.

Сжимая узкую талию бутылки, Туфан спросил:

— А помните торговый автомат у кинотеатра «Метро»?

Дхир с готовностью кивнул, набивая рот размокшими оладьями:

— Когда школьные падре водили нас на «Бен-Гур», мы его опробовали. Вставляешь в щель монетку, и он ка-ак затарахтит! Потом открываешь заслонку посередке, а там — вах! — холоднющая кока-кола!

К ближайшей остановке с грохотом подкатил автобус. Казалось, ему хочется раздеться и отдохнуть, а не тащиться дальше по жаре. Он кашлял, задыхался и плевался вредными газами, а спереди из радиатора валил густой дым. Автобус был точной копией тех двухэтажных, что с лязгом курсируют по улицам Лондона, вот только на обоих боках нижнего этажа по трафарету написали аббревиатуру БЭСТ — «Бомбейское электроснабжение и транспорт». Автобус опасно кренился на осях, весь покрытый вмятинами, а его красный цвет едва проглядывал под слоем сажи и пыли. Махараштрийцы и гуджаратцы ожесточенно боролись между собой за присоединение города, поэтому автобус обтянули проволочной сеткой, и он напоминал передвижную тюрьму. Кроме того, у двери стоял вооруженный полицейский, который следил за тем, чтобы никто не швырялся камнями или не нарушал порядок как-ни-будь еще.

Из задней двери выпрыгнул кондуктор, потрясая алюминиевой коробочкой с билетами, точно оружием. Толпа мигом ринулась вперед, причем каждый энергично отпихивал соседа, стараясь его опередить.

— Терпеть не могу автобусы, — сказал Туфан, — там воняет.

— Не так уж и сильно, — возразил Нимиш, — все окна выбиты, и продувает насквозь.

— Там полно «озабоченных», — выпалила Мизинчик, вспомнив недавний четырехдюймовый заголовок в «Ивнинг ньюс»: «АРЕСТОВАН «ОЗАБОЧЕННЫЙ»!» Ниже в короткой статье описывалось, как поймали мужчину, который терся о девушку в переполненном «БЭСТЕ».

«Чертов придурок, — выругался тогда Джагиндер. — Сперва этого Ромео поколотили пассажиры, потом — полиция, а теперь ему еще светит полгода тюрьмы».