— Нет, не сожрал. — передразнил незнакомцев Аластар.

— И где же пропадал ты тогда? — спросил бородач и махну бармену.

— У меня были дела.

— А это кто? — воскликнул бледнолицый.

Генри прижался к Аластару, не зная, что делать.

— Я его впервые вижу.

— Он тоже маг, прав ли я? — предположил бородач. — Я ауру его читаю.

— Да, это мой… — начал Аластар, но синеволосая девушка его прервала.

— Неужели ты наконец-то нашёл своего хозяина?!

Аластар кивнул. Она взвизгнула от восторга и принялась щупать Генри, словно желая убедиться, что он настоящий.

— Это Наоми. — представил девушку мужчина в коричневом. — Мой фамильяр.

Генри стал предполагать какой её животный облик.

— Где же ты его откапал? — улыбнулась она, и Генри увидел её раздвоенный язык.

— За чертой. — тихо сказал он.

Все трое замерли, выпучив глаза на Аластара.

— Ты снова ходил туда, Аластар? Ты снова эта делал? Господин…

— Хватит. — прервал бледного Аластар. — Я всё прекрасно понимаю, но меня туда просто потянуло и не зря.

— Значит, он жил в том самом месте по-соседству? — никак не могла успокоиться Наоми. — Поразительно! И значит, он прошёл через портал и переродился? Какой храбрый.

Генри стало неловко, поскольку он вспомнил как бился в истерике в той темноте.

— Я Бальво. — бледный протянул руку Генри.

Тот её пожал и отметил для себя какая она холодная.

— Бальтазар. — почтительно кивнул бородач.

— А я Генри. — тихо проговорил парень.

— Что? — переспросила Наоми.

— Генри! Его зовут Генри! — громко повторил Аластар.

— Генри? Впервые слышу такое имя. — ехидно улыбнулась девушка.

— Потому что ты не разу не выползала отсюда. — хмыкнул Аластар. — А где Нарцисс?

— Около зеркала, наверное, как всегда. — ухмыльнулся Бальво.

Бальтазар стал что-то шептать Аластару, а тот качал головой и тихо отвечал.

— Тебе повезло, малыш. — улыбалась острыми зубами синеволосая. — Аластар довольно сильный фамильяр, он сильнее меня и многих таких же как мы.

Генри бросил взгляд на шепчущихся мужчин, гадая о чём они говорят. Вдруг Аластар зевнул и наклонился к уху Генри.

— Если хочешь, мы можем продолжить экскурсию.

Генри кивнул. Ему хотелось побольше узнать, и они покинули бар, выйдя на улицу.

— Без машин здесь так просторно. — заметил Генри, вышагивая по дороге.

Аластар шёл следом. Он в уме прикидывал, что он успеет показать своему хозяину за сегодня, и не мог унять бешено колотившееся от счастья сердце.

— Получается твои друзья — это вампир, ведьмак с фамильяром и ещё какой-то Нарцисс? — решил уточнить Генри.

— Они мне не то что друзья, скорее знакомые, с которыми я больше всего общаюсь. Я уверен в них, поэтому рассказал про тебя.

Генри на секунду вспомнил о вечеринке и о Джеке. Его друг бы сейчас с ума сошёл, оказавшись здесь. Особенно его бы обрадовал бар.

— А Джек никак не может сюда попасть? — осведомился парень.

Аластар покачал головой.

— Только переродившись, а такое можно провернуть исключительно сегодня и если ты родился 31 октября.

Генри вздохнул.

— Хотя, — задумался Аластар. — портал, наверное, можно и обмануть с помощью магии.

— Правда? — оживился Генри. — Как?

— Изучив книгу магии, конечно же. — ухмыльнулся Аластар.

Книги магии у Генри не было, но он понял, что ещё может что-то предпринять. Неожиданно накатила волна холода. Изо рта Генри пошёл пар. Он огляделся. Они находились на главной площади. Мимо них пронеслись полупрозрачные простыни.

— Это что ещё за?…

— Это призраки. Не обращай внимания, это они нацепили на себя тряпки специально. Сегодня же Хэллоуин.

— Не знал, что призракам нужны костюмы на Хэллоуин. — нахмурился Генри.

Перед ними, в центре, возникла большая скульптура. Она грозно возвышалась над зданиями, вся усыпанная листьями. Их было четверо. Четыре коня и четыре всадника. Генри сразу узнал их. Война на рыжем коне с большим мечом, вознесённым к небу; Голод на вороном коне с весами в руках; Завоеватель на белом коне, вооружённый луком. Смерть на бледном коне в чёрном балахоне.

Генри и вообразить не мог, что они действительно существуют.

— Это всадники Апокалипсиса?

— Да. Я, правда, не видел их ни разу, но этот монумент стоит тут испокон веков. — почесал затылок Аластар. — Может они как-то связанны с Самайном, а может и нет.

Генри подошёл ближе и дотронулся до камня, но сразу отдёрнул руку: её обожгло. Обожгло не огнём, а холодом. Он поднял глаза и встретился взглядом с бледным конём. По телу пробежали мурашки. До ушей парня стали доноситься звуки какой-то музыки, настолько мистической, что дрожь добралась до костей. Генри резко отпрянул и вернулся к Аластару.

— Пугают? — спросил тот.

— Скорее как-то непостижимо завораживают. — ответил Генри, потирая руку.

Никто из всех тварей этого мира не знал для чего стоит эта статуя в самом центре города. Они принимали всё на веру. Либералы считали, что это просто ещё одна устрашающая декорация, а староверы ни о чём не гадали, им и не полагалось.

«И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.»11

— Ты веришь в конец света? — спросил Генри.

Аластар опустил взгляд.

— Эта ночь прекрасна, Генри. — мягко ответил он, после минуты раздумий. — Не порть её подобными мыслями.

— Тебе не нравиться думать о конце? — ухмыльнулся парень.

— Мне нравится то, что есть сейчас.

Генри снова посмотрел на луну. Все эти мысли его пугали и наводили тоску, поэтому он решил послушаться Аластара и не думать. Он стал кружиться на месте, смотря на небо. Парень вытянул руку к звёздам.

— Там словно настоящая жизнь. Я чувствую свободу, когда смотрю на них, они так прекрасны. Ты чувствуешь? Мне хочется творить, не знаю что, но хочется!

Генри засмеялся. Звёзды над ним танцевали, и ему тоже хотелось. Забудь, забудь все проблемы, пройдут недуги, всё плохое забудется, твои мысли станут лёгкими как паутинки, твоё тело отпустит всю дрожь и сольётся с бесконечностью, отправится к звёздам и распадётся на тысячи таких же светил, прольёт свет на землю и тотчас же на ней вырастут белые цветы, и станут они отражением небес.