считайте? — он обратился к остальным. Те громко и четко ответили «Да», — а я надеялся, что до этого дело не дойдет, — последние слова он сказал шепотом, — Прапорщик!

В комнату вошло двое.

— Приступайте!

— Вы о чем? — не успела спросить Надя, как в спину ей вонзился дротик. Остальные тоже ощутили укол в спину. Спустя несколько секунд все почувствовали головокружение, слабость и онемение. Света последнее что увидела, это как одна из «лабораторных крыс» держит в руках пистолет для транквилизаторов, а дальше темнота.

***

Москва.

14.01.27

Время 00:30

— Да не толпитесь, блин! Бараны!

— Э! Ща за базар ответишь!

— Че на? Чертыла!

— Да что вы там не поделили? — вошел лейтенант Василий Андреевич, которого все называли Дядя Вася.

— Толкаемся, давка!

— Оооооо! — все навалились друг на друга в узком проходе, будто играли в чехарду.

— Ну что с вами то делать? Здоровенные лбы, а в душе дети!

— Это незаконный митинг! — за спиной у Дяди Васи возник Мишка с рупором, — это незаконный митинг! Расходимся!

Все заржали. Поднялся такой ор, что аж стены задрожали.

— Идиот! — крикнул сквозь смех Дядя Вася, — люди спят.

— Простите, Дядь Вась.

— Проходите уже.

Они прошли через коридор и вошли в кабинет старшего. Старший сидел на столе и ехидно улыбался:

— Что? Опять протестуют?

У всех снова появилась улыбка.

— Ладно, я вас не за этим звал, — все уселись на стулья перед Юрием Антоновичем, — Товарищи, послушайте. Мы живем достаточно давно здесь. Обустроились, сыты, каждый занят каким-то делом, но у нас назревает крупная проблема, — он сложил руки замок и облокотился на них, — у нас заканчивается провиант.

У каждого присутствующего улыбка исчезла. В кабинете наступила тишина.

— И что делать? — сразу задал вопрос Шурик.

— Дай договорю, Шур. Нам хватит еще на неделю стабильной жизни. Потом надо будет сокращать.

— Так…

— Не перебивай! — оборвал Шурика Серега.

— Спасибо. Простите, что сообщаю сейчас, я просто не знал, как это сказать. Проблема серьёзная.

— Юр, мы им всё объясним, — пробасил Дядя Вася, — ты к сути перейди.

— Ладно, — вздохнул тот, — Поэтому я не вижу иного выхода, ребят, кроме, как пойти в центр, на техническую станцию и найти боеспособный поезд, — у некоторых появилось недоумение на лице, а у других надежда, — не удивляйтесь, товарищи. Там располагался центр паровозных ракетных войск города Москва, да не на вокзале, где все гражданские поезда и вагоны Метро, а в центре под землёй, и я уверен, что есть рабочий паровоз. Также на тех складах, если их не ограбили, что маловероятно, можно найти топливо, оружие, медикаменты и продукты. Еще месяц и продовольствие закончится. Наступит голод. Мы обязаны начать действовать. Что скажите? Ваши предложения?

Все молчали. Некоторые переглядывались и перекидывались нескольким фразами. «Вот это да! У нас оказывается еда кончается, и мы начинаем об этом беспокоиться только за неделю! Весело!»

— Кто-нибудь что-нибудь скажет?

— Все понятно, товарищ майор, — ответил Дядя Вася.

— Вопросов нет, — сказал старшина Змеев, который стоял в проходе. Старшина Николай Семенович Змеев был самым тихим и спокойным человеком среди остальных жителей. Он очень мало говорил, предпочитал молчать. Внешность у него было проста: короткие чёрно-русые волосы, серые глаза, коротенькие усики без бороды. Со стороны он вел себя как змея: сидит и наблюдает. Из-за этого образа и говорящей фамилии его звали «Змей», когда выходили в рейд. Старшина не был против этой клички, ему даже нравилась она.

— У меня вопрос, — вышел вперед Петька.

— Да, какой?

— Вот мы найдем поезд, найдем топливо, погрузимся, погрузим остальных, допустим то, что выберемся из Москвы без последствий радиации в вагонах поезда, а что потом? Куда мы едем?

— Хороший вопрос, Петь, но я все продумал, — он подошел к карте, которая висела на стене и достал указку, — нам нужно двигаться либо на восток, либо на север. В Карелии есть центр связи и научная обсерватория. Даже если там никого не будет, то в памяти компьютера есть снимки тех мест, где были нанесены удары, значит и снимки чистых мест. Так компьютер запрограммирован. Даже если били по обсерватории, то она спокойно сфотографировала всю Россию на моменты ударов, и если аппаратура будет разбита, то в памяти жёстких дисков всё должно быть сохранено, так запрограммировано. Это нам поможет. Если туда будет невозможно пробраться, то на Востоке, на Севере Самары, есть центр спутниковой связи. Технология у него такая же: фотографии на моменты ударов должны быть, — он развернулся ко всем, — я ответил на твой вопрос?

— Так точно.

— У меня вопрос, — вызвался Серёга.

— Да?

— А почему такая серьёзность с нашим походом к центру?

— Потому, что мы там не были. Я не знаю, что нас там ждёт. Путь по тоннелям не близкий. Поэтому серьёзность. Это тебе не рейд, нет.

— Ясно.

— Хорошо. Ещё вопросы? Ребят, задавайте. Ещё раз, простите, что скрывал. Но я, пока не нашёл несколько возможных выходов, боялся сказать.

Дядька явно оправдывался, чтобы не испортить отношения с ребятами, но, всё-таки, в чём-то он был прав. Одно дело, когда всё плохо, но есть уже составленный план, а другое, когда «плохо» не за горами, а плана нет.

— Отлично, — сказал майор, — тогда сейчас вы ложитесь спать, все! Через два часа, Змей, — старшина вышел вперед, — Коль, ты берешь четверых и идешь в центр. Ты разберёшься, это твой профиль.

— Так точно. Я там работал до войны.

— Прекрасно, только не заблудитесь. Вась, тебе задача: выбрать тоже четверых и вместе с первой группой пройти до станции Баррикадная. Потом по кольцевой линии на север…понятно? — зачем-то он переспросил Василия, хотя тот слушал внимательно.

— Будет сделано, товарищ майор. Я уже всё знаю.

— Хорошо. Ребят, задача: проверить пути для проезда. Наша первая цель — это Карелия, научная обсерватория. Восточные ветки целые, мы это знаем, приборы отслеживания работали несколько дней после…, — он сделал паузу и мотнув головой продолжил, — …ну вы знаете. Если будет возможность пройти по северным к Карелии, то этот путь короче.

— Есть.

— Еще вопросы?

Все отрицательно покачали головой.

— Тогда идите.

Все стали медленно выходить из кабинета. Одни что-то бормотали под нос, другие просто молчали. Каждый испытывал смешанные чувства: с одной стороны, было противно узнать о том, что командир, который поставил четкий распорядок и хоть какую-то жизнь, скрывал от них то, что был шанс выбраться от сюда, но с другой стороны, было очень приятно узнать, что этот человек дал им новую цель и надежду на нормальную жизнь, как до войны, но почему не раньше? Страх? А перед чем? Неизвестностью?

Они молча дошли до казармы, разделись и легли