– Что за крик? – Дверь за Ольгиной спинойрезко распахнулась, и высокий плотный человек вошел в кабинетМыльникова. – Что тут у вас, Николай Николаевич?

Мыльников подскочил за своим столиком и сделалпопытку встать во фрунт. Но стул отодвинуть по причине тесноты было некуда, иопер застыл в полусогнутом положении.

– Извините, товарищ Васильев. Это вот ОльгаМихайловна Еремеева, я вам говорил, ну, дело с Фондом занятости. Мы тутобговариваем детали нашего будущего сотрудничества. Ольга Михайловна фактическиуже согласилась…

– Нет! – закричала Ольга так, что дажезакашлялась. – Нет! Я не согласилась!

Это были последние связные слова, которые ейудалось произнести. Дальше в памяти мало что сохранилось – какие-то обрывки всена ту же тему Азефа и попа Гапона, и искушения малых сих, и мести взяточниковей, провокаторше, и о недостойном обращении с законом, который все-таки недышло, как бы ни старался ее уверить в противном товарищ Мыльников. Вроде бывыкрикнуто было также и о том, что министры-президенты страну всю разворовали,а вы, милиционеры, прыщики выдавливаете там, где их видом не видали, слыхом неслыхали, гоняясь за нищими училками и врачами, которые лишний нулик к своейзарплате пририсовали, чтобы пособие по безработице побольше получить. Вам,дескать, надо профилактикой преступлений заниматься, а не ловушки на кроликовставить там, где охотятся тигры. Профилактикой, понятно вам? Кажется, необошлось и без упоминания о штрафах за безбилетный проезд…

Может, она и еще о чем-то вопила, Ольга потомне помнила. Но постепенно до ее сознания стало доходить, что в кабинете звучитне только ее пронзительный крик, но и еще один голос – негромкий, спокойный инастойчивый, который безостановочно твердит:

– Тише. Тише, прошу вас. Успокойтесь.Успокойтесь, Ольга Михайловна, ну не надо так…

Сначала эти слова не имели никакого смысла, нопостепенно Ольга начала не только слышать, но и видеть – серые встревоженныеглаза, морщины на лбу, мягкие волосы, которые все время падали на этот лоб, ичеловек досадливо отводил их.

Ольге стало неловко, она замолчала. Человекулыбнулся с таким явным облегчением, что ей захотелось провалиться сквозьземлю. Это ж надо, как она его напугала!

– Все, ну все, – сказала она, стыдливоотводя глаза. – Все прошло.

– Ну, вот и хорошо, – мирно сказалон. – Вы теперь домой идите. Может, вам такси вызвать? Или на маршруткедоберетесь?

– На троллейбусе, – уныло уточнила Ольгаеще хриплым голосом. – А завтра во сколько приходить? Я же сказала, что небуду…

– Да я слышал, слышал, – махнул рукойчеловек, снова убирая волосы со лба. – Не будете. Тем паче что надобноститакой нет. Вы просто идите домой, вот и все.

– И завтра не приходить? – недоверчиво спросилаОльга.

– Ни завтра, ни послезавтра.

– А как же это… мелкое и среднеемошенничество?

– Никак. Вы деньги вернули? Заявление в Фонденаписали, что снимаетесь с учета и просите больше вам ничего не переводить?

– Да.

– Ну и все, и бог с вами. Идите, идите!

– А Николай Николаевич сказал, что мне возвратденег не будет зачтен судом, – Ольга все еще никак не могла поверитьсвоему счастью.

Человек с мягкими волосами воздел очигоре́.

– Николай Николаевич ошибся, – сказал онустало. – Бывает же, что человек ошибается, правда? И до свидания, нам тутеще надо немножко поработать.

– Извините! – Ольга метнулась кдвери. – Извините, ради бога! Я тогда и правда пойду. До свидания!

– Всего доброго, – сказал незнакомец.

– Всего доброго, – тихим эхом отозвалсяМыльников, не глядя на Ольгу.

Она тоже не удостоила его прощальным взглядом.Вышла в коридор на ватных ногах, все еще не в силах осмыслить чудо, которое сней произошло.

Кто этот всевластный спаситель? Может, самгосподь бог послал ей на помощь своего ангела? В этот миг взгляд ее упал надверь, мимо которой она проходила, и Ольга прочла на табличке: «Начальникотдела по борьбе с экономическими преступлениями Васильев М.И.»

Васильев… Бог ты мой! Да ведь Мыльников назвалэтого человека «товарищ Васильев»! То есть на помощь Ольге бог послал неангела, а кое-кого покруче – мыльниковского начальника!

Господи, а говорят, у всех милиционеровокостенелые сердца и души. Начальник отдела, подумать только, ради какой-томелкой (или все-таки средней?) мошенницы взял на душу такой грех – отпустил еена свободу, а Ольга его даже не поблагодарила толком. Точно – даже спасибо несказала. Надо вернуться и…

Все внутри у нее заледенело при мысли, чтопридется возвратиться в тот ужасный кабинет с палачихой-традесканцией, только иждущей небось, когда Ольга снова окажется в ее власти. Опять увидеть усталые,но… усталые, словом, глаза Мыльникова? Жутко не хочется! И даже спасителясвоего видеть Ольге не хотелось, однако неблагодарность никогда не принадлежалак числу ее многочисленных недостатков, а потому она сделала довольно неуклюжийповорот и прокралась к двери кабинета 313.

«Чего ж я крадусь как дура?» – мысленноспросила Ольга то ли себя, то ли кого-то другого – и тут же получила прямой инепосредственный ответ.

– А что мне прикажешь делать, – донессядо нее свирепый голос, в котором она едва узнала ласковый, успокаивающийбаритон Васильева, – после того, как ты мало что операцию провалил, такеще и разболтал ей все? Разболтал ведь? Она знала, что ей конкретно предстоитделать? Знала, знала, не юли. А ведь она деньги вернула, заявление в Фонднаписала. Ты ж понимаешь, что ее теперь даже первокурсник с юрфака на судеотмажет. Да какой суд! Передай только дело в прокуратуру – тебя на смехподнимут. Все, она теперь чиста. Зачем ты ее дожимал, ну зачем? И вот добился!Скажи спасибо, если эта истеричка сейчас не пойдет в какую-нибудь погануюгазетенку или вовсе в «Итоги дня», не заложит нас и грязью не обмажет. А еслидонесет Сафьянникову из районной администрации, на которого ты лапу готовилсяналожить? Извини, но жаль, что не могу дать тебе по физиономии за твою дурь.Придется выговором ограничиться, но это будет оочень строгий выговор, понял?

Ответа Мыльникова Ольга ждать не стала. Онасделала проворный разворот и, чуть касаясь ногами пола, понеслась к лестнице.