Странно, насколько другой выглядела спальня Кейти – не только из-за неприбранной кровати и вещей, которые Мэри привезла из своей квартиры и которые теперь валялись на полу. Дело было еще и в том, что Мэри перевязала шторы шарфом, а окно открыла нараспашку. Кейти всегда переживала из-за того, что может попасться на глаза людям, живущим в доме напротив, но то, что свет заливал комнату, было очень приятно.

Она подошла к письменному столу и вытащила из ящика стопку чистых блокнотов для подготовки к экзаменам. Из них выбрала тонкий, в твердой обложке и со скрепляющей страницы резинкой, взяла пенал и бегом спустилась вниз. Сделав вид, что не заметила вопросительного взгляда матери, она пробежала мимо кухни в гостиную, а оттуда – на балкон.

– Так, – сказала она Мэри. – Теперь это твой блокнот. Я напишу на обложке твое имя, и будем записывать сюда все, что для тебя важно. Что-то наподобие ежедневника или книги воспоминаний, понимаешь?

Мэри вежливо улыбнулась, но ничего не сказала.

– Начнем с семейного древа. Давай посмотрим, сколько мы знаем людей между мной и тобой.

Мэри смотрела на Кейти так, словно никак не могла взять в толк, о чем та говорит.

Кейти потянулась к старухе и погладила ее руку.

– Что случилось?

– Я не в себе. – Мэри потерла затылок ладонью и поморщилась, будто у нее болела голова. – Каждое утро мне кажется, что я все смогу, а к вечеру оказывается, что вовсе нет.

– А ты сегодня говорила с мамой? Помнишь?

– Не очень.

– Она сказала, что ты снова убежала… Как я поняла, ты почти добралась до шоссе. Это достижение.

Мэри покачала головой.

– Там была вечеринка. Фейерверки и костры, а еще танцы. Пэт хотела поставить всех так, чтобы можно было сфотографироваться, но они занимались своими делами и не обращали на нее внимания. Это ведь случилось сегодня?

Как же мог исчезнуть целый день? Почему воспоминания о том, что было давным-давно, казались настолько ясными, а все, что произошло пару часов назад, затерялось в тумане?

Кейти погладила руку Мэри. Ей хотелось верить, что, застревая в прошлом, ты не чувствуешь себя так, будто тебя накачивают наркотиками или обезболивающими, от которых ты не можешь очнуться, начинаешь тонуть… и ничего не можешь поделать. Девочка надеялась, что хороших воспоминаний у Мэри очень много. Она молчала и гладила руку женщины, пока та наконец не закрыла глаза. Кейти пожелала ей сладких снов и открыла блокнот. Что ж, придется начать самой.

В начальной школе все ученики рисовали свое семейное древо. Когда Кейти показала учительнице свою работу, та отругала ее за недостаток прилежания. «Но нас всего четверо», – сказала Кейти. Ей было велено попросить помощи у родителей. Ее отец – единственный ребенок в своей семье – сказал, что его родители умерли, когда он был очень молод, и назвал Кейти их имена. На постере словно бы появились призраки. Еще отец сказал, что мама Криса и Кейти – сирота, и показал Кейти фотографию Пэт, которую мама хранила в сумочке. А затем добавил, что Пэт совершенно не умела плавать и подходить к морю ей не стоило.

На снимке Пэт выглядела очень строгой. Но и вполовину не такой строгой, какой стала мама, когда вошла в комнату и увидела, что они с отцом разглядывают фотографию. Она выхватила ее у отца и сказала, что некоторые вещи никого не касаются. А затем написала учительнице записку о том, что следовало бы советоваться с родителями перед подобным вмешательством в частную жизнь. И больше она об этом говорить не желала.

Впервые в жизни Кейти поняла, что у взрослых есть тайны, и от этого ей стало страшно. Может быть, мир полон невыразимого ужаса, и, когда она станет постарше, ей об этом расскажут? Еще она стала бояться, что ее родители тоже умрут, как бабушки и дедушки, и они с Крисом останутся совсем одни.

Новое семейное древо получалось другим. В самом его центре расположилась Мэри Тодд. Кейти нарисовала вертикальную линию, чтобы показать, что у Мэри есть дочь, Кэролайн, родившаяся в 1954 году. Мама, конечно, не похвалит Кейти за то, что та написала ее дату рождения на самом видном месте, но с другой стороны – ей же необязательно об этом знать?

Кейти начертила горизонтальную линию и написала имя «Джек» рядом с именем Мэри. Бедный старенький Джек. Разве можно было скучать по тому, с кем ты не знаком? Но Кейти скучала, потому что бабушка видела его то тут, то там, и рассказывала ей. В груди защемило – она вдруг подумала о том, что Джек лежит где-то в морге и ждет, когда же его похоронят.

Еще Кейти добавила к семейному древу сестру Мэри, Пэт, а между ее именем и именем своей матери написала: «удочерена». И ненадолго задумалась – правильное ли это слово? Может быть, лучше подошло бы «опекунство»? Или «суррогатное материнство»? Каким словом называется женщина, вырастившая и воспитавшая ребенка, чья родная мать убежала? Хм… об этом стоило подумать.

Выше имен сестер Кейти оставила место для их безымянных родителей. Затем она разместила отца рядом с матерью (это бы маме тоже не понравилось) и в скобках между ними написала слово «разошлись». Над именем отца она разместила имена его покойных родителей. Потом нашла место для Криса и себя.

На страничке уже стало тесно. К тому времени, когда Кейти выяснит имена родителей Мэри, подруги отца и их маленькой дочки (своей сводной сестры), у нее будет большущая семья. И сама она станет частью нового древа, с ветвями и корнями. Ей даже немного захотелось разыскать ту учительницу из начальной школы и рассказать ей о своем проекте, хотя это выглядело бы весьма странно.

Следующую страницу блокнота Кейти озаглавила «Факты». Мэри было семнадцать, когда она родила маму в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году. Кейти смотрела немало серий «Безумцев» и «Позвоните акушерке» и знала, что незамужних беременных женщин в пятидесятые годы воспринимали иначе. Не существовало ни легальных абортов, ни государственных пособий, ни выделения муниципального жилья – только осуждение и позор. И если отец Мэри обозвал ее шлюхой, то он, похоже, был очень строг. Так, может, его дочь пропадала где-то столько лет, потому что он выгнал ее из дома?

Следующую страницу Кейти назвала «То, что говорит мама». Так она поступила потому, что по дороге домой от квартиры Мэри мама говорила, что никогда не была так счастлива, как в детстве, живя в Бишеме (вот удивительно, а Кейти никогда не чувствовала себя такой несчастной, как там). Крис нараспев спросил: «Почему же тогда ты оттуда уехала?», а мама взглянула на Мэри в зеркальце заднего вида и ответила: «Кое-кто постучался в мою дверь». Тебе девять лет, и ты обнаруживаешь, что твоя мать – на самом деле твоя тетя, а настоящая мама – совершенно чужая женщина. Не стоило удивляться тому, что мама никогда не хотела говорить об этом.

С блокнотом Кейти здорово придумала!

Каждое утро, когда сознание Мэри не настолько спутанно, она будет задавать ей вопросы и открывать кучу захватывающих тайн. Но, конечно, Кейти придется то и дело отделять правду от бреда. Да… Это может оказаться непросто. Неужели Мэри действительно спускалась по водосточной трубе, чтобы убежать на танцы? Или просто мечтала об этом? Как бы то ни было, скоро загадка прошлого будет разгадана, и они разложат кусочки головоломки по местам. Мама поймет, что ее вовсе не хотели бросать, и смягчится. Простит отца. Разрешит Кейти сбавить темп на экзаменах уровня «A», потому что только законченные психи сдают четыре экзамена[7]. А еще мама позволит Кейти провести учебный отпуск за границей, и, если до нее дойдут какие-то слухи про Кейти и Эсме… ну, может быть, она к тому времени настолько успокоится, что это не повергнет ее в шок.