– Море было прекрасным, – сказала она. – Посмотришь на горизонт – и можно прожить еще один день.

– В какой части страны?

– В мокрой и соленой.

Девочка снова рассмеялась.

– Если хочешь, я как-нибудь отвезу тебя туда, – улыбнулась ей Мэри.

Почему бы и нет? Они могли бы поехать на поезде, устроить пикник. Сняли бы туфли, побежали бы к морю, сели в лодку. Зажгли бы свечки и опустили их в воду – как тогда, давно, когда случилась беда с Пэт.

Мужчина, сидевший за письменным столом, кашлянул, перебирая бумаги.

– Вы знаете, какое сегодня число, миссис Тодд? – спросил он.

– Нет, – ответила Мэри. – А вы?

Мужчина встретился с ней взглядом. Его глаза сверкали. Это был хороший знак.

– Нет, если не посмотрю на часы.

– Вот именно! Ох уж мне эта молодежь со своими финтифлюшками!

Мэри ему польстила и хорошо понимала это. На вид мужчине было под шестьдесят. Морщины на лбу говорили о том, что его жизнь состоит из тревог, а темные тени под глазами намекали то ли на любовь к вину, то ли на то, что он подолгу читал ночью при плохом освещении. Но он был еще очень хорош собой, и лысина пока не наметилась…

– Как насчет даты рождения, миссис Тодд? Не могли бы вы ее назвать?

– Какую именно дату?

Врач явно смутился.

– У меня их две, – улыбнулась Мэри, надеясь разъяснить ситуацию. – Сначала была ужасная гроза над нашим домом. – Ба-бах! – Она хлопнула в ладоши, чтобы показать, как громко Пэт изображала гром, рассказывая историю появления Мэри на свет. – А вторая дата… Была ночь, совершенно ясная, никакого дождя. Но когда мой отец возвратился из паба и обнаружил у себя в доме ребенка, вот тут-то грозовые тучи и собрались – можете мне поверить…

Мужчина что-то записал на листке бумаги.

– Но он не виноват, – продолжала Мэри. – Отец возлагал на меня большие надежды, вот в чем беда, и он не знал, как быть. Нельзя же запереть мать с младенцем в угольном сарае, чтобы наказать их, верно? Так не наказывают. В общем, когда он закончил обзывать меня всеми жуткими словами, какие только есть на свете, он совсем перестал со мной разговаривать. Ни слова больше не говорил. Никогда. Вот ведь какой упрямец, да? Чтобы хоть как-то общаться, он оставлял мне короткие записки. – Старуха повернула голову к Кэролайн. – Ты помнишь эти записки?

Та покачала головой.

– Не думаю, что доктор хочет слушать твои рассказы. Ему нужно, чтобы ты отвечала на его вопросы.

Мужчина резко кивнул.

– Верно. Теперь я назову вам три слова, миссис Тодд, и потом попрошу их повторить. Готовы? Итак, яблоко, пенни, стол. А теперь повторите.

Глупость какая!

– Яблоко, пенни, стол.

– Очень хорошо. А теперь, будьте так добры, скажите мне, что это такое. – И врач показал Мэри то, чем он делал записи.

– Это приспособление для письма.

– Вы знаете, как оно называется?

– Письменная принадлежность.

– А это?

У Мэри в животе урчали чай и шоколадное печенье, которыми ее угостили до этой встречи. Как легко ее подкупили! Будь она проклята, ее дочь! Но теперь нужно было перехитрить этого мужчину.

– Скажите-ка мне, молодой человек, – проговорила Мэри, наклонившись к столу, чтобы лучше рассмотреть, – где вы раздобыли такой миленький галстук?

Как это было печально! А еще глупо и унизительно. Врач обращался с Мэри, как с ребенком, показывал ей ручки и карандаши, она неприязненно морщилась, а он наблюдал за ней. Старуха неплохо огрызалась, но не было никаких сомнений в том, что она испытывает серьезный стресс.

Врач показал еще несколько разных предметов и попросил Мэри назвать их. Она проявила чудеса изобретательности. Степлер превратился в степиста (человека, танцующего степ), лампа – в лампаду, ручки и карандаши Мэри называла орудиями писателей, писцов и кляузников. Она ни разу не ошиблась, но, чтобы понять ее юмор, приходилось призадуматься. Кейти вздохнула громче, чем хотела, когда врач спросил у Мэри, кто такой премьер-министр. Какая банальность! Неужели такие вопросы задают не только на телевидении?

– Это, – фыркнула Мэри, – переносной праздник.

– Согласен, – сказал врач. – В последнее время с этим у нас большая путаница. Но не хотели бы вы ответить хотя бы наугад?

– Все зависит от того, когда вы хотите услышать ответ.

– Я хочу услышать его сейчас. Кто премьер-министр в настоящее время?

Дурацкая политика! Кому какое дело? На этот вопрос не ответила бы половина учеников из школы Кейти. Да нет, больше половины. Кейти распрямила ноги и топнула подошвами ботинок по полу. Она сделала вид, что не заметила сердитого взгляда матери, и принялась внимательно разглядывать красноватую глину на подошве обуви. Глина налипла, когда они с Мэри возвращались от дома незнакомой женщины. Путь получился долгий.

Кейти была так рада найти Мэри, что расслабилась и не подумала об ответственности за все, что случилось потом. Она позвонила матери, сказала, что они идут домой, но вместо этого направилась с Мэри выпить кофе в одно симпатичное кафе, а потом проследовала на «утренний променад» по маршруту, предложенному бабушкой.

Мэри была похожа на собаку, спущенную с поводка. Шла на запах, время от времени совершенно не сомневаясь в выбранном направлении, но потом ее что-нибудь отвлекало: голуби, клюющие крошки около булочной, торты в витрине (сладкое она обожала до умопомрачения), детский скутер, привязанный к столбу уличного фонаря, сотни лепестков маков, усыпавших траву на чьем-то участке. Кейти сделала множество снимков. Мир глазами Мэри был другим: совершенно обычные вещи казались особенными, и Кейти хотелось все это запомнить. Так радостно было не думать про экзамены, про Эсме, про всю эту ерунду. Они долго бродили по берегу реки (вот откуда взялась грязь), потом съели по хот-догу на улице, покормили уток и пришли к начальной школе. Вот с этого места все пошло не так. Словно бы на Мэри напали призраки и придавили ее к земле. Она практически упала на скамейку и отказалась идти дальше.

– Совершенно безответственно! – прокричала мать, когда Кейти наконец отважилась ей позвонить. – Ты же сказала, что вы идете домой. Чем вы занимаетесь, хотела бы я знать, в двух милях от дома?

– Такой чудесный день, – сказала Кейти. – Ведь ей полезна ходьба!

Но для матери важнее было пылать праведным гневом.

Кейти не занималась подготовкой к экзаменам, Мэри переутомилась и отказалась от ланча, потому что наелась хот-догом. Разве Кейти не знала о том, что для стариков важен режим? Разве она забыла, что мать отправила ее за Мэри утром и сказала, что они должны вернуться домой немедленно? Как только у нее хватило ума пуститься в эти сумасшедшие приключения?