Железнодорожник, имя которого осталось неизвестным, прекрасно понимал, что если Камешкерцеву и ее детей найдут, то ему и его близким грозит жестокая расправа. Но это не остановило безымянного героя: «Отпустить тебя на верную гибель не могу. Я — человек, а не предатель. Так что, женщина, милая, полезай-ка в подпол». Спрятав женщину в подполе, он придвинул на крышку сундук, на котором спала его старая мать. Начавшийся на следующий день обыск проводили чехи, плохо понимавшие по-русски. Угостившись хозяйскими припасами, чехи все же осмотрели двор, сарай и даже открыли сундук. Завершив обыск, решили побеседовать с хозяевами. Один из «гостей» сказал, что Чапаев удрал на аэроплане в Саратов. Хозяин, стремившийся поскорее спровадить опасных гостей, поддакивал: «Конечно, Чапай струсил и вместе с женой удрал в Саратов, удрал, удрал»… Чехи наконец направились к двери. Вдруг Аркадий, младший сын Чапаева, которому едва исполнилось четыре года, возмущенно завопил: «Это неправда, наш папа не трус, он чехов бьет!!! Папа не трус!!!»

Хозяйка побледнела, а хозяин дома растерялся, в комнате повисла зловещая тишина. Чехи развернулись и настороженно посмотрели на детей. Шестилетняя Клавдия почувствовала опасность и больно ущипнула младшего брата. Тот отчаянно заорал, началась детская потасовка, которая отвлекла внимание чехов. Разбираться в детской ссоре они не стали и покинули дом. Семья хозяина и «чапаята» счастливо спаслись от гибели.

Тем временем сам Чапаев, знавший, что его семья осталась в Николаевске, и предполагавший, что она может попасть в руки врага, искал варианты контрдействий, чтобы отбить город. Начальник дивизии Сергей Захаров поручил ему возглавить группу в составе двух пехотных и кавалерийского полка, чтобы вернуть Николаевск. Но для начала предложил 1-му Николаевскому стрелковому полку отойти из района Порубежки, где тот вел бой, на Давыдовку и только оттуда атаковать город. Командир полка Иван Плясунков был против: «Не мы атакуем чехов в Николаевске, а они нас в Давыдовке с тыла». И здесь Чапаев пошел на решительный шаг. Можно сказать, что Большой Иргиз стал для него своего рода Рубиконом, решившись перейти который он оказался перед выбором: победить или погибнуть. Зная, как к нему относятся в штабе армии, он тем не менее, нарушив субординацию, отменил приказ начдива как ошибочный и поручил Плясункову продолжать бой за Порубежку, чтобы вернуть переправу через реку. Одновременно он приказал полку Кутякова оставить заслон в районе обороны и двигаться через село Гусиха в тыл противнику.

Нарушение приказа командования — тяжкое воинское преступление, наказание за которое может быть самым суровым. Отменив распоряжение Захарова, Чапаев сильно рисковал. Спасти нашего героя мог только полный разгром противника.

Белые тем временем были уверены в успешном для них развитии событий. Штаб Хвалынской группы Народной армии, получив сведения от летчика-разведчика, доносил 20 августа:

«Юго-западнее Николаевска противника не обнаружено. По железной дороге к югу и по большой дороге на Корнеевку замечены уходящие части красных. Между деревнями Беленькая и Толстовка отмечен бивак пехоты, сброшены бомбы, к востоку от дер. Беленькая замечен лагерь примерно на батальон, между дер. Беленькой и ст. Рукополь стоит состав 25 вагонов паровозом в сторону Ершово. На дороге Селезниха — Николаевск обнаружен выходящий из Селезнихи оч. большой обоз, среди повозок пехота и артиллерия, появление аэроплана вызвало панику, к сожалению, возможности захватить больше двух бомб не было. Предполагаю, что отряды, выходившие из Селезнихи, это отряды, которые вчера ушли из района Липовка, около 1000 человек и 5 орудий, необходимо известить николаевский отряд, чтобы не упустить столь богатую добычу».

Однако движение красных частей было не столько отступлением, сколько сосредоточением сил. Командир чехословацкого отряда Рудольф Вобратилек указывал, что противник стремится действовать активно.

21 августа красные полки перешли в наступление, оттеснили противника от переправы в Порубежке и прервали связь между Николаевском и Ивантеевкой.

Чтобы отвлечь неприятеля от главного удара, Чапаев собрал скотину из близлежащих деревень и подвел стадо, окруженное несколькими рядами бойцов, к мосту через реку Иргиз у Николаевска. Чехи купились на эту уловку и стянули главные силы к мосту, что позволило 2-му Николаевскому полку быстро выйти в тыл противнику у села Большая Таволожка. Внезапность дала блестящий результат.

Артиллерия 2-го полка прямой наводкой обстреляла батарею противника. Сразу же после обстрела кавалерийский эскадрон и три батальона разинцев с криком «ура!» бросились в атаку. Внезапный удар с тыла вызвал панику противника. Чехословацкие артиллеристы бросили орудия и пытались спастись среди пехотинцев прикрытия. Однако пехотинцы не успели изготовиться к бою и были уничтожены. Чапаев, лично руководивший в этом бою Пугачевским полком, атаковал противника с фронта. Победа была полной, красные бойцы, по словам Ивана Кутякова, захватили четыре тяжелых орудия, более шестидесяти пулеметов и богатое военное снаряжение.

Победа над чехами была достигнута отчасти и благодаря везению. Вечером 20 августа командир одного из батальонов 2-го Николаевского полка Иван Бубенец обнаружил в тылу бригады чехословацкую часть, двигавшуюся на повозках в сторону Николаевска для усиления гарнизона города. Бывший офицер Бубенец быстро надел на голову потертую фуражку, отрекомендовался командиром батальона Народной армии и бодро отрапортовал начальнику чехословацкой колонны о прибытии подразделения. Пока Бубенец всячески затягивал беседу с чехословацким офицером, красноармейцы незаметно выдвинулись к окружавшей дорогу лесопосадке и открыли огонь с близкого расстояния, разгромив обходную колонну противника. Если бы чехи проскочили мимо Бубенца или хотя бы вовремя получали сведения о движении соратников по борьбе, они могли бы выйти в тыл чапаевцам. Тогда события под Николаевском, возможно, развивались бы по иному сценарию. Но Чапаеву повезло, как часто случается с людьми талантливыми и удачливыми.

Генерал двух армий, русской и Красной, Федор Новицкий, бывший командующий 4-й армией и соратник Михаила Фрунзе в боях на Урале и в Туркестане, писал: «Классическим примером и понимания обстановки, и военного чутья, и распорядительности, и уменья использовать слабые стороны в действиях противника являются бои Чапаевской бригады 20 и 21 августа 1918 г. с чехами под Пугачевском (Николаевском. — П. А.). Вопреки категорическому приказу начдива Чапаев требует от своих частей выполнения другого маневра, более соответствовавшего обстановке и приведшего к блестящей победе — полному уничтожению врага у с. Б. Таволжанка, захвату многочисленных трофеев и освобождению Пугачевска».

Смелый и энергичный маневр Чапаева, его неожиданное для противника решение привели к разгрому противника. Сам факт поражения чехов не вызывает сомнения и подтверждается документами Народной армии. 23 августа Махин в разговоре по прямому проводу с помощником начальника штаба Народной армии Павлом Петровым указывал, что для успешных действий на правом берегу ему нужно вернуть Вольский полк, отправленный для смены частей Вобратилека. Петров, в свою очередь, заметил, что Народная армия вынуждена перейти под Николаевском к обороне, а «части измотались настолько, что после смены требуют продолжительного отдыха». Это означает, что сражавшиеся с Чапаевым войска понесли большие потери и требовали пополнения и восстановления пошатнувшегося боевого духа. «Середину августа надо считать временем, когда успех в боевых действиях стал склоняться на сторону красных, в Казани мы оборонялись, и сил для успешной обороны было мало, под Симбирском противника лишь отогнали и потрепали, но не разбили, Сызрань и Хвалынск оборонялись, в Николаевском районе красные усиливались», — писал Павел Петров.