24 июля Махин просил у Главного штаба содействия в управлении Липовским отрядом, занимавшим село, так как последний встретил его попытку установить связь с Хвалынской группой «почти враждебно». Ранее отряд был выбит чапаевцами из одноименного села, и Махину, чтобы восстановить положение, пришлось выделить роту Народной армии и полуроту чехов.

С серьезными проблемами приходилось сталкиваться и Чапаеву. В конце июня уездные власти мобилизовали в Красную армию около пяти тысяч человек. Многие, особенно вернувшиеся с войны фронтовики, не горели желанием сражаться с Народной армией, различие с которой они плохо представляли, и с чехами. Они были готовы воевать разве что с казаками в случае их нового вторжения на территорию уезда. Крестьяне Духовницкой волости и вовсе отказались от мобилизации, заявив, что не пойдут на «братоубийственную» войну. В этой сложной ситуации Чапаев проявил большой такт, отправившись на сборный пункт в Николаевск во главе делегации своей бригады. Наш герой стремился прощупать настроения мобилизованных. Одновременно он намеревался отобрать для бригады тех призывников, которые были готовы воевать за советскую власть или, по меньшей мере, были нейтрально настроены к политике большевиков, в том числе «крестовому походу за хлебом», когда у крестьян нередко изымались все излишки зерна и муки. Комбриг и его окружение надеялись, что мобилизованные после их зачисления в боевые подразделения проникнутся боевым духом под влиянием опытных бойцов бригады, их рассказов о победах над казаками и жестокости последних.

Одновременно красное командование разворачивало бригаду Николаевских полков в дивизию шестиполкового (пять пехотных и кавалерийский полки) состава. «На объединенном собрании Николаевских полков и Балаковского отряда в присутствии комбрига Чапаева и военного руководителя Захарова нашли нужным на выборных началах и с согласия Захарова назначить начальником 1-й Николаевской дивизии Чапаева, командиром 1-й бригады — Корсакова, 2-й бригады — Гаврилова, командирами полков Плясункова, Данилова, Баулина», — доносил Чапаев в штаб армии в начале августа. Красноармейцы и большая часть командного состава предполагали, что командование армии утвердит Чапаева в должности. Но в Саратове решили по-другому: командующий и военный комиссар армии напомнили, что выборы командиров отменены, и назначили Сергея Захарова.

Захаров по своему происхождению и военному опыту мало отличался от Чапаева, хотя и был младше на четыре года. Выходец из бедной городской семьи, он дослужился до унтер-офицера на Первой мировой войне, в дни революции организовал отряды Красной гвардии в городе Балакове, затем был назначен военкомом уезда. С начала боев против казаков командовал Балаковским батальоном, затем одноименным полком и дивизией Николаевских полков. В марте 1920 года Захаров, командовавший 22-й стрелковой дивизией Южного фронта, погиб при взятии Екатеринодара.

Это назначение вызвало недовольство Чапаева, который формировал большую часть полков дивизии. Среди комсостава и красноармейцев начался ропот, пошли разговоры о неуважении и несправедливости к заслуженному командиру. Кроме того, штаб и политотдел 4-й армии намеревались внимательнее присмотреться к несостоявшемуся начдиву, которого обвиняли в самоуправстве при выполнении приказов. Однако Чапаев подчинился приказу и принял должность командира 1-й бригады дивизии. Наш герой четко осознавал меру своей ответственности, как бывший фельдфебель хорошо понимал принципы военной субординации и представлял, к каким последствиям может привести невыполнение распоряжений высшего руководства и вызванное этим брожение среди красноармейцев. Он молча переживал нанесенную обиду и продолжал готовить свои полки к новым сражениям.

Сражения между дивизией Николаевских полков и Народной армией и поддерживавшими их чехами шли с переменным успехом, хотя Хвалынская группа Махина никогда не насчитывала более трех с половиной тысяч человек при ограниченном количестве орудий и пулеметов и действовала одновременно на правом и левом берегах Волги. 24 июля 1918 года Махин доносил в Самару: «Липовский фронт рассеян, красные силой около 1000 человек, при 3–4 орудиях движутся на Брыковку, Духовницкое (село на правом берегу напротив Хвалынска. — П. А.), население в панике». 26 июля отряд Народной армии в 400 человек при двух орудиях высадился на левый берег и попытался вернуть Липовку, но был контратакован. Десант, понеся небольшие потери, вынужден был погрузиться на пароход и вернуться в Хвалынск. Тем не менее штаб 4-й армии сообщил о «громадных потерях» противника: десятках убитых, которых народоармейцы вынесли с поля боя и забрали с собой.

Впрочем, Махин и его штаб также были склонны преувеличивать собственные успехи и потери красных. 29 июля штаб Хвалынской группы сообщил, что к северо-востоку от Николаевска красные разбиты наголову, потеряли около двухсот человек и «много» пулеметов и орудий, собственные потери оценивались в одного (!) убитого и четырех раненых. Судя по советским сводкам того времени, можно предположить, что речь шла о локальном столкновении с участием нескольких десятков бойцов с каждой стороны.

Некоторые авторы пытаются подчеркнуть масштаб побед Чапаева над белыми и чешскими частями несмотря на слабое вооружение и плохое оснащение и обмундирование красноармейцев. По их мнению, полководческий талант героя лишь выигрывает от того, что он был вынужден воевать с босыми и раздетыми бойцами против отлично оснащенного и вооруженного врага. Но рассказы о босых красноармейцах, штыками побеждающих противника, далеко не всегда соответствуют действительности: в распоряжении Красной армии осталась бóльшая часть складов распущенной царской армии, запасы которых к лету 1918 года были далеко не исчерпаны. Жалобы на недостаток вооружения и боеприпасов присутствуют и в мемуарах многих белых военачальников, в том числе непосредственных противников Чапаева — уральских казаков и офицеров Народной армии. Эти воспоминания не всегда достоверны, однако недостаток вооружения у противников Чапаева подтверждается и документами: в рапорте штаба Хвалынской группы от 29 июля указано, что в ответ на просьбу о высылке вооружения были получены всего 30 винтовок и 15 тысяч патронов. В другом рапорте Махин просит у командующего сызранским участком Андрея Бакича направить к нему интенданта с транспортом вооружения и амуниции: «Моего интенданта в Самаре перестали слушать».

Ситуация на правом берегу Волги напоминала качели: многие деревни и села переходили из рук в руки по многу раз. 2 августа 1918 года полки чапаевской бригады вновь выбили противника из Липовки, народоармейцы отошли к селам Духовницкое и Богородское. 7 августа части Народной армии контратаковали и заняли село Левенка.

Ожесточение между белыми и красными нарастало. 8 августа в деревне Левенка бойцы красной части притворились, что сдаются в плен, а когда отряд Народной армии приблизился к деревне, внезапно обстреляли его из пулеметов и винтовок. Отряд потерял восемь человек убитыми и 35 ранеными и вынужден был вновь отойти к Духовницкому. Среди раненых был и сам Махин, который отказался от лечения в госпитале: «ранение сравнительно легкое», хотя, как указывает историк Андрей Ганин, пуля попала Махину в голову, раздробила верхнюю челюсть и вышла около уха.