‒ На тебя похож.

Вит взял куклу, повертел в руках, хмыкнул.

‒ Да ну. У него крылья. А я же не ангел. Наоборот.

‒ Для кого как.

‒ Ни для кого и никак, ‒ отрезал Вит сурово, сузив глаза. Усадил куклу на место, напоследок глянув на неё снисходительно.

Ничего особенного, обычный человечек. Если бы ни округлые кончики плотных белых крыльев, упрямо выглядывающих из-за спины. Но их не сразу замечаешь. А вот воспоминания легко выныривают из памяти. Даже когда не нужно.

Очередное дело, закончившееся неудачей. Можно сказать, тоже очередной. Не первой и точно не последней. Опять угодил в ловушку, чуть не потерял половину ноги. Не прочувствовал, не рассчитал, интуиция не подсказала. Случается. Вит уже давно понимал и принимал спокойно: обязательно будут и неприятности, и проблемы.

А чего это судьбе быть благосклонной к обманщику и вору? Типа, я же не виноват, что демон, мораль не для меня, и прочее? Против природы не попрёшь? Ну тогда и отгребай за эту природу по полной, не скули, не жалуйся. Как ты к жизни, так и она к тебе.

Он и отгребал. Не скулил. Почти.

Пока тащился, чтобы не сосредотачиваться целиком на боли, злился и думал о том, что свой редкий дар полиморфа сейчас, не задумываясь, променял бы на другой, доступный большому количеству демонов, но недоступный ему. Мгновенные перемещения. Раз, и очутился, где захотел. И неважно в каком ты виде, хоть с оторванной башкой. А тут, тут надо идти долго и упорно, и дорога будет выстлана не асфальтом, а бесконечными мучениями.

Сердце ёкает перед каждым новым шагом. Потому что прекрасно знаешь: обопрёшься об изуродованную ногу, пусть даже всего лишь на долю мгновения, и без того непроходящая боль пронзит с удесятерённой силой, вопьётся острыми клинками сразу во всё тело. И выбора нет. Не завалишься прямо тут же немножечко передохнуть, прийти в себя. Надо побыстрее убраться как можно дальше. Чтобы не нашли.

Это хорошо, что демоны крепче людей. И по части силы, и по части терпения. И адреналин ещё не весь вышел. Несёт пока, и боль, скорее всего, притупляет.

Нет, если остановиться, сесть или лечь прямо на землю, потом уже точно не встать, не сдвинуться с места. А взрывы боли с каждым шагом всё сильнее. Вышибают искры из глаз. Яркий фейерверк, а следом момент темноты. До нового фейерверка. И за всей этой праздничной иллюминацией не видишь, куда идёшь. Но чувствуешь, что всё медленнее, медленнее.

Шаг, боль взрывом. Оглушающим, ослепляющим. Так и провалился во тьму. А, может, и на самом деле куда-то провалился.

Очнулся Вит от того, что ничего не чувствовал. Совсем ничего. Умер что ли? Или нога отвалилась и осталась где-то позади. Вместе с болью. С ней же совсем плохо было. Разодрано до кости, словно крокодил зажевал, или акула. Мышцы, связки ‒ всё в кашу.

Зажило бы конечно, ‒ демон ведь, не человек ‒ наверное, и следов не осталось бы. Но не столь же быстро. Или Вит тут неделю без сознания провалялся? Или точно умер?

Вроде жив пока. И всё-таки чувствует. Твёрдый асфальт под боком, холодок, пробирающийся по коже. Только боли нет.

Вит сел, уставился на ногу, ещё недавно напоминающую упаковку с мясным фаршем. Штанина разодрана в клочья, а всё остальное ‒ совершенно целое.

Быть не может! Не приснилось же. Не бред. Не галлюцинация. Штанина вон в доказательство.

Чудо какое-то.

Хотел оглядеться по сторонам, но услышал шорох за спиной. Тихий совсем, словно лист с дерева упал. Развернулся.

А это кто? За компанию прилёг рядышком.

Прилегла.

Женщина или, скорее, девушка. Длинные волосы рассыпались по асфальту. Голова повёрнута в сторону, и Виту не видно лица. Только шею, только маленькое ухо и правую щеку. Такую неестественно белую на общем тёмном фоне: волос, асфальта и ночного пространства.

Она-то почему здесь лежит? Такая мертвенно бледная и неподвижная. Только пальцы шевелятся, сгибаются-разгибаются, будто пытаются расцарапать дорогу. Одна нога согнута, острая коленка указателем целится в небо. А вторая выпрямлена. Узкая штанина потемнела и промокла. Красный цвет едва различим ночью.

Кровь. На ноге. На той самой ноге.

Нет! Как раз не на той самой.

Чудо. Именно оно. Идиотское чудо. Вит-то знает, что подобное возможно.

Не вставая, он придвинулся к девушке.

‒ Это ты сама сделала? Мою рану… Зачем? Вот дурная.

Наклонился и попытался заглянуть в лицо. Увидел, как веко дрогнула, как щека нервно дёрнулась, и девушка отвернулась ещё сильнее. Словно спряталась.

‒ А назад вернуть можешь?

Если честно, не очень-то хотелось, чтобы опять невыносимо рвало и жгло. Но одно дело, если бы просто исчезло, в никуда. И совсем другое, когда перешло к этой несчастной глупышке. Благодетельница хренова. Сама теперь еле дышит, лишний раз пошевельнуться не может.

‒ Я же демон. На мне быстро заживает. А ты?

Вит опять наклонился над девушкой, протянул руку, хотел повернуть к себе.

‒ Так можешь вернуть?

Стоило дотронуться, у неё сразу глаза распахнулись. Оба, наверное, но Вит только один видел. А взгляд бессмысленный, безумный какой-то, потусторонний. Как у слепой. И не слышит она Вита. Ни одного его слова. Беззвучно открывает рот, словно выброшенная на берег рыба. Да так оно и есть.

‒ А-а-а-а! Что мне с тобой делать? ‒ получилось, спрашивал сам у себя. Не у кого больше.

Девушка невменяемая. Вит прекрасно знал, что она сейчас испытывала, какая боль адская.

С такой уже ни до чего. Ни мир не существует, ни остальное в этом мире. А она худенькая же, чуть ли не прозрачная, или призрачная. Кожа да кости. Где только силы берёт, чтобы терпеть? Молча. Не орать, не корчиться. Или у неё шок? И она почти в обмороке, хоть и глаза открыты.

‒ В больницу же, наверное, надо. Где тут у вас больница?

Опять Вит сам с собой разговаривает. Никто же не ответит. Ни ночь, ни месяц, ни ветерок. Перетянуть бы ногу, чтобы кровь остановить. А нечем. Хорошо, у неё брюки узкие, хоть немного сжимают, придерживают мышечное месиво.

Так и пришлось подхватить девушку на руки. Она застонала совсем тихонечко, потом закусила губу. Одна рука повисла безжизненно, вторая пыталась цепляться за Вита, бессмысленно шарилась по плечу, по боку, но пальцам сил не хватало держаться, распрямлялись, соскальзывали. Только щекотно делали. А Вит и без того не любитель физических нагрузок.

Демон он. Демон. До людей ему никакого дела. По фигу они ему. По фигу. Но жизнь из него всё филантропа пытается сделать. Упрямая.