Зайдя внутрь дома удивился выбору стиля. Лофт с уклоном в светлые тона визуально увеличивал и без того не маленькую площадь.

Проходя дальше, почувствовал удивительный запах клубничного пирога. Вероника. Воспоминания о нашем знакомстве приятно царапнули душу, заставляя улыбнуться.

— Не делай так больше. — на полном серьезе сказал Дима.

— Как? — я непонимающе нахмурил брови.

— Эта твоя идиотская улыбка. Как будто кот, искупавшийся в сметане.

— Иди ты на… — я не успел договорить, в проеме двери появилась Вероника.

Сегодня она довольно интересно выглядела. Лёгкое платье нежно-лилового цвета отлично подчёркивало талию, которая раньше была не видна из-за постоянных балахонов. Несмотря на глубокий вырез декольте оно не выглядело вульгарно, а наоборот украшало ее.

Лицо Вероники буквально светилось от счастья, о чем говорила не сходящая с ее уст улыбка.

Такая открытая, кокетливая, даже привлекательная. Со мной она никогда не была такой. Осознание этого больно кольнуло, но я быстро взял себя в руки, изображая беззаботность.

— Здравствуйте. — улыбнувшись, сказала она. — Лёша ждёт вас на заднем дворе.

— Ты сегодня очень красивая. — отметил Дима в привычной ему заигрывающей манере. Я же сделал вид, что ничего подобного не увидел, безразлично отвернув взгляд.

— Спасибо. — она ещё больше засияла. — Пожалуй, вернусь на кухню, а то жульен сгорит.

Выйдя на веранду, застали Полянского мирно жарившего мясо на мангале и попивающего пиво.

— Вы как раз во время. — увидев нас, он поставил бутылку на стол и подошёл, поздоровавшись рукопожатием.

— У вас прямо семейная идиллия. — ухмыльнулся Астахов. — Ты жаришь мясо, твоя женщина главенствует на кухне. Только детей и собаки для полной картины не хватает, чтобы получилась идеальная картина для американского фильма.

Я напускно улыбнулся, отойдя в сторону мангала. Нога ныла, но врач советовал больше ходить, разрабатывая мышцы.

— Ну, женщина не моя. — смутился Алекс.

— Как не твоя? — удивился Астахов. — Я думал, что такие, как она быстро оказываются в твоей постели.

— Какие такие? — неосторожно, сквозь зубы, спросил я.

— Ты прекрасно знаешь какие. — Дима подошёл ко мне и похлопал по плечу. — Сомневаюсь, что она купается в мужском внимании. А тут наш Алекс, словно Зевс, спустившийся к обычной смертной девушке со своего Олимпа.

— Замолчи. — прорычал Полянский, понимая куда ведёт рассуждение Астахова. — Ты ее не знаешь и не имеешь никакого права так пренебрежительно говорить.

Я же скинул его руку со своего плеча, показывая, что полностью согласен с Алексом.

— Да ладно вам. — он усмехнулся, садясь в кресло. — Раньше вы были не против подшутить над такими, как она. Что же изменилось?

— Повзрослели. — раздраженно ответил я. — А кто-то так и остался на уровне примата.

Температура накалялась, увеличивая шансы на негативный исход праздника. Полянский, почувствовав это, попытался сбавить наш напал.

— Давайте не будем. — строго произнёс он, будто рядом с ним находились его студенты. — Я пригласил вас, чтобы отпраздновать свою осуществившуюся мечту, а не проводить гладиаторские бои. Вероника так же является моей гостьей, поэтому, если кому-то что-то не нравится, он знает где выход.

Астахов поднял ладони вверх в примирительном жесте.

Обстановку разрядили приехавшие Калинины.

— Может нам кто-нибудь поможет? — кричал раздраженный Рома, неся ящик с алкоголем.

— Вы грабанули винно-водочный? — засмеялся Астахов, забирая выпивку у Калинина.

— Нет, он его основал. — появилась Карина.

— Мы чего-то не знаем? — синхронно спросили мы с Алексом.

— Я потом все расскажу. — фыркнул Рома, возвращаясь обратно к машине. — Лучше уберите в морозилку водку и шампанское, оно так быстрее охладится.

— А ты знал, что оно может там взорваться? — усмехнулся я, забирая у Алекса бутылки.

— Не нуди, заучка. — крикнул Калинин, а я направился в сторону дома. Колено адски болело, но я настойчиво делал вид, что все хорошо, чтобы не портить настроение другу.

Ника

Я себя совершенно некомфортно чувствовала, но Лёша очень просил разделить с ним этот момент. Отказать было нереально.

Сотый раз проверяя картошку, стоящую в духовке, не знала куда себя деть.

Из окна кухни открывался вид на задний двор, на котором Антон, Дима и Лёша что-то бурно обсуждали. Я немного засмотрелась на них, не заметив, как наклонилась на столешницу и животом задела налитый в графин сок.

Мое шикарное, новое платье окрасилось в рыжий цвет. Попытавшись отмыть его прямо на себе, потерпела неудачу.

— Черт! — ругнулась. — Какая же ты растяпа, Голубева!

Парни стояли на улице и я подумала, что есть немного времени, чтобы застирать и быстро высушить платье в сушилке, которую я сразу заприметила в ванной.

Забежав туда, расстегнула застежку и сняла свой наряд, кинув его в мойку. Волосы мешались и пришлось их засунуть под цепочку, висящую на шее. В итоге на мне остались чулки, которые я на кой-то пёс надела и кружевной комплект белья, буквально напяленный Гешей.

От души намылив ткань, стала оттирать руками. Через несколько минут все было отстирано, прополоскано и закинуто в сушилку, которая уведомила меня, что через двадцать минут все будет готово.

Оставался вопрос, что делать эти двадцать минут.

Сев на край ванны, стала рассматривать крутящееся голубое пятно в барабане. Признаться, это завораживало.

Неожиданно для меня ручка двери опустилась, а я отчётливо поняла, что забыла ее закрыть. Секундное промедление могло стоить мне пожизненного позора, который не хотелось бы испытать.

Отойдя в душ, закрыла дверцы, выполненные из зеркал Гезелла.***

В эту же секунду вошёл Львинский, ругаясь на отборном матерном языке. Облокотившись на выпрямленных руках на раковину, он со злости сжал зубы, тихо прорычав.

Открыв воду, он умылся и, прикусив нижнюю губу, улыбнулся. Эта улыбка была наполнена такой болью, отчаянием, смешанным с безысходностью, что мне невольно захотелось его обнять.

Тело рефлекторно двинулось вперёд и сзади меня упало несколько бутылочек, до этого прижимаемых спиной.

— Черт! — прошипела я. — Что же я такая невезучая-то?!

Антон мгновенно изменился в лице, и крадущейся походкой направился ко мне.

— Какого лешего ты здесь делаешь?! — закричал он, резко открыв дверцу.

Львинский буквально застыл, увидев мой внешний вид. Я отчаянно пыталась прикрыть стратегические места, но сомневаюсь, что это хорошо получилось.