— Говорить начнут… — Она осеклась.

— Что говорить? — не понял Альмод.

Линн потупилась, стремительно заливаясь краской. До Альмода, наконец, дошло. Ну да, до сих пор всем было понятно, что женщина одаренного не стирала бы белье без продыху. И с такими руками бы не ходила. А сейчас она боится, начнут болтать, если узнают, что он велел никому к ней не приближаться.

— Не начнут, — усмехнулся он. — Слухи быстро расходятся.

Быстрее любой заразы.

Теперь настал ее черед смотреть недоуменно. Альмод объяснять не стал.

— Ты меня поняла?

Она кивнула.

— Я зайду еще проведать.

А про еду он, балбес, не подумал. Ладно, сейчас у кого-нибудь купит, серебра пока хватало. Сам он заразы не боялся, и что может ее разнести — тоже. Он переболел дифтеритом ребенком. Выжил. А мать — нет. Единственная одаренная на много лиг вытащила сына и мужа… хотя формально отец ей мужем и не был, а себя — нет. Отец так и не женился, как ни напоминали ему родичи о наследнике. Все говорил, дескать, успеется. Не успел. Умер от сердечного приступа, узнав, что сына забрали чистильщики.

Альмод мотнул головой, отгоняя воспоминания.

— Погодите, — сказала Линн. — У меня осталось… ваше.

Нырнула в шалаш и вытащила тканевый узел, оказавшийся неожиданно тяжелым. Внутри обнаружились сплавившиеся монеты — золото и серебро вперемешку. Да уж, здорово горело.

— Это ваше, — повторила она.

Альмод кивнул. Сунулся в кошель. Нет, золотой ей негде будет разменять, отдаст за бесценок. Вытащил горсть меди, добавил полдюжины серебряных. Вложил в ладонь.

— Спасибо. Я потом добавлю еще.

Она уставилась на деньги и было понятно, что столько Линн никогда даже не видела, не то что в руках держала. За узел белья она брала четыре медяка.

— Спрячь, — сказал Альмод, выбираясь наружу. — Ближайшую неделю они тебе все равно не пригодятся.

— Я же не ради денег, — пролепетала она.

— Знаю. Спрячь. И гони всех, пока я не разрешу.

Остановился у шалаша, где мужчина свежевал зайца. Торговаться тот не осмелился, хотя Альмод не поскупился. Вернулся к Линн, отдал зайца и свой нож, сходил за дровами. Тоже пришлось купить — на вырубке давно собрали все ветки, более-менее годящиеся на дрова. Принес женщине, сложил и разжег костер.

На Альмода действительно начали поглядывать, ухмыляясь. Дескать, не просто так же бегает. Он не стал обращать внимания.

Следовало немедленно поговорить с Хродриком. А потом с Раудом и Хильдой.

Около большого сарая — домом это сооружение Альмод не мог бы назвать при всем желании — обнаружилась все та же неразлучная парочка.

— Отведите меня к вашему хозяину, — сказал Альмод, не тратя время на вежливость.

— Он наниматель, а не хозяин, — огрызнулся Эйвар.

Альмод усмехнулся.

— Харальд еще в Мирном, — сказал Ивар. — Сам найдешь.

Все ковыряется в подвале? Что же такое он опасается показать новым телохранителям? О чем не стоит знать никому, кроме проверенных и верных? Сокровища? Так в богатстве Харальда не сомневается никто. Документы? Счета, расписки и прочее, указывающее на тех, с кем Харальд вел дела, и насколько законно. Пожалуй, что да. Мордовороты наверняка грамоте не обучены, а одаренный не удержится, наверняка через плечо заглянет.

Альмод отогнал ненужное любопытство, до бумаг Харальда ему вовсе дел не было. Любой купец стремится увильнуть от податей всеми силами, и Альмода бы скорее удивила его честность.

Да и не до того сейчас.

— Ведите, — повторил он. — Без вас он со мной разговаривать не станет, побоится.

А дело срочное.

— Что за дело?

— Не хочу два раза повторять.

По лицу Эйвара было видно, что он вовсе не собирался вставать от костра и куда-то тащиться, даром что идти тут всего ничего. Ивар пристально посмотрел снизу вверх, поднялся.

— Пошли.

— Только еще по дороге с Раудом надо будет поговорить, — спохватился Альмод.

— И выпить? — хохотнул Эйвар. Осекся, схлопотав затрещину.

— Профессора в Солнечном, я смотрю, совсем хватку потеряли, — буркнул Ивар. — Премудростям всяким учат, а про манеры вовсе забыли.

Альмод фыркнул — подобное впору было изрекать Лейву, его наставнику, а вовсе не ровеснику… ну хорошо, человеку на пару лет старше. Или парень успел всерьез утомить дядюшку своеволием? Это он зря, доиграется… Впрочем, пусть сами разбираются.

В трактире уже пахло, как положено: густым мясным духом и пивом. Вечером добавится запах горящего сала от свечей, но пока стоял день, и ставни не закрывали. И народа пока не было, а запахи неслись с кухни, не из обеденного зала. Время дневной трапезы прошло, теперь посетители потянутся только ближе к закату. Как и завещал Творец, утолять голод, лишь когда завершится день, наполненный добрыми делами. Правда насчет того, что те дела будут на самом деле добрыми, Альмод здорово сомневался.

Он не стал долго объяснять трактирщику, что к чему. Назвал Рауду полторы дюжины имен — на память он не жаловался никогда, — спрашивая, кто сгорел, кто жив. Кивнул, запоминая. Выведал про семьи погибших. Потом — где сейчас те, кто выжил. Одного приютила родня в уцелевших домах, где сейчас ютилось по дюжине человек на комнату. Трое уехали на участки. Еще двое — в лагере за городом.

Плохо.

Прежде, чем попрощаться с трактирщиком, попросил того добыть гусиных перьев с толстым очином. Чем толще, тем лучше. Выварить в щелоке, прокалить, как для письма. И побыстрее.

— Может, и про чернила поспрошать? — сказал Рауд. — У меня есть немного.

Альмод покачал головой — чернил не надо. Распрощался с трактирщиком, пообещав вернуться через час-два, развернулся. Ивар смотрел на него озабоченно, похоже, начиная соображать, что к чему. Эйвар откровенно скучал, взгляд бесцельно блуждал по залу. Вдруг подобрался, выражение лица изменилось мгновенно — так напрягается охотник, увидев дичь. Альмод оглянулся. По лестнице, ведущей из комнат, спускалась Рагна. Он усмехнулся про себя — еще кто на кого поохотится, такие мальчики ей на один зуб.

Рагна взгляд заметила, очень внимательно осмотрела парня в ответ, да так, что тот явно почувствовал себя пустым местом. Отвернулся, на скулах заиграли желваки. Увидев Альмода, женщина расплылась в улыбке. Тот улыбнулся в ответ и сказал:

— Прошу прощения, господа, я на минуту.

— Ты ко мне? Снова? — улыбнулась Рагна, сбежав по лестнице навстречу.

Альмод рассмеялся.

— Извини. Сейчас — нет. Я загляну ближе к вечеру, ты же еще не уедешь? По делу.