же халатик и пижамный комплект, футболку и шортики. На этом шопинг закончился.

– Ты голодная? – спросил Михалыч. Они как раз стояли напротив небольшой кафешки.

– Ну так. – Она неопределенно пожала плечами.

– Значит, голодная. Пойдем, угощу тебя.

Он взял для Миры борщ и котлеты с тушеной капустой. После пересоленной яичницы это показалось ей пищей богов. Она в мгновение ока смела обед. Михалыч пил чай вприкуску с рафинадом и поглядывал на нее со снисходительной улыбкой.

– Да ты совсем ребенок еще. И как это отец отпустил тебя одну?

– Как-то, – проговорила Мира с набитым ртом. – Он мне доверяет. Вот мама – та была против. Ни за что не хотела отпускать. Но мы ее уговорили.

– Правильно не хотела, – задумчиво произнес Михалыч. – Ладно, вставай, коли наелась. Пора возвращаться. У меня еще дела в отеле.

Назад они ехали на автобусе. Добрались быстро, за каких-нибудь минут десять. Михалыч отправил Миру в номер, наказав не скучать, а сам ушел. Шел уже шестой час вечера. Мира от нечего делать примерила обновки перед тусклым зеркалом, укрепленном на дверце шкафа. Затем взяла Чехова и, удобно устроившись на кровати, принялась за чтение. Некоторые рассказы она знала, какие-то были ей неизвестны. За полтора часа Мира одолела книгу от корки до корки. Она немного повалялась без дела, попереписывалась с матерью, хотела зайти в Инстаграм, но побоялась без разрешения Михалыча.

Скоро ей стало невыносимо скучно. Мира решила снова пойти в садик. Она надела спортивный костюм, куртку и уже хотела выйти из номера, как вдруг ей показалось, что кто-то смотрит на нее в окно. Мира резко обернулась. Никого. На всякий случай она подошла к окошку и открыла его настежь. На нее пахнуло вечерней прохладой. Из сада неслись трели соловья. Тихо покачивалась ветка рябины. Мира пристально вгляделась в наступающие сумерки, но ничего подозрительного не увидела. Значит, ей показалось. Она закрыла окно и отправилась в холл.

Лизавета спала, тихо похрапывая. Мира прошмыгнула мимо нее и очутилась на улице. Возле крыльца стоял старенький «Рено», какой-то бородатый мужчина в джинсовке и кепке, открыв капот, ковырялся в деталях. На плитках валялись пара отверток и плоскогубцы. Рядом прыгала на одной ножке девочка лет восьми, пухленькая и растрепанная.

«Посетители», – с удивлением поняла Мира. Ей почему-то казалось, что отель пуст, не считая Михалыча и Лизаветы.

– Пап, ну ты скоро? – капризным голоском спросила девчушка.

– Скоро, Лиля, скоро. Осталось чуть-чуть, – пробормотал мужик, что-то подкручивая гаечным ключом.

– Давай быстрей, я мультики смотреть хочу!

Мира с грустной улыбкой наблюдала за семейной сценой. Ей до боли захотелось оказаться дома, в гостиной, за столом, чтобы мама и папа были рядом. Как она по ним соскучилась! А ведь прошло только три дня. Она вздохнула и не спеша пошла к садику.

Позади что-то хрустнуло. Мира вздрогнула и застыла на месте, потом медленно обернулась. На посыпанной гравием дорожке сидела черная кошка и смотрела на нее огромными, как блюдца, желтыми глазами.

– Тьфу на тебя, – выругалась Мира и облегченно выдохнула.

Кажется, у нее начинается психоз. Если так будет продолжаться, за эти две недели она вполне может спятить. Кошка продолжала буравить ее взглядом.

– Брысь, – сказала ей Мира.

В ответ та громко мяукнула.

– Что ты хочешь? Голодная? У меня ничего нет.

Кошка снова мяукнула и пошла прочь, подняв трубой пушистый хвост.

– Ну и ладно, – вслед ей проговорила Мира. – Иди себе. Я даже не знаю, кошка ты или кот.

Она немного постояла на дорожке и дошла до знакомой лавочки. Было уже совсем темно. Мира задернула молнию на куртке и с удовольствием вдохнула напоенный влагой запах молодой листвы. Воздух здесь, конечно, великолепный, не такой, как в Москве. И чувствуется близость воды.

Легкий ветерок пошевелил кусты. Или это не ветерок? Мира вскочила. Там, в кустах, точно кто-то был! Невидимый и оттого страшный. Боже, кто это? Неужели за ней следят? Полиция добралась до поселка? Но зачем наблюдать исподтишка вместо того, чтобы сразу арестовать?

– Кто здесь? – срывающимся голосом спросила Мира.

Ответом была тишина.

– Если вам нужна я, то убегать не собираюсь. Я ни в чем не виновата.

…Ни звука в ответ. Лишь соловей все поет свою пронзительную песню…

Мира без сил опустилась на скамейку. По спине тек пот. Она была уверена, что из кустов смотрит на нее тот же, кто до этого заглядывал в окно и крался за ней по дорожке. Что делать? Позвонить отцу? Она достала телефон.

– Мира! – раздался вдалеке голос Михалыча. – Мира, ты где?

Это было как крик петуха в Вальпургиеву ночь. Кусты сразу перестали качаться. Жуткое наваждение, сковавшее Миру по рукам и ногам, рассеялось.

– Я здесь! – крикнула она в ответ.

– Давай домой! Холодно. Еще простынешь.

На мгновение ей показалось, что это отец. Зовет ее домой, волнуется. Ей стало тепло и хорошо.

– Иду. – Мира встала, уже без страха глядя на неподвижные кусты.

«Рено» одиноко стоял возле ступенек. Девочки и мужчины уже не было. Михалыч ждал Миру у двери. Он утеплился: надел синие спортивные штаны с белыми лампасами, резиновые сапоги и пеструю камуфляжную куртку с капюшоном. В таком виде он больше напоминал рыбака, нежели охранника фирменного теплохода. У его ног кошка лакала молоко из блюдца.

– Я думала, она дикая, – сказала Мира, кивая на кошку.

Та, услышав ее голос, оторвалась от блюдца и подняла мордочку. В глазах был явный укор.

– Кто дикая? Мурка? Нет, она наша, гостиничная. – Михалыч нагнулся и почесал кошку за ухом. Та тут же принялась громко мурчать. – Что тебе в номере не сидится? – пожурил он Миру. – Май на дворе, не лето. Вечера холодные. Только заболеть не хватало.

– Скучно в номере торчать. Тоскливо. – Мира тяжело вздохнула.

– Завтра не до скуки будет. Работы прорва. Только успевай поворачиваться. Так что иди и ложись спать. Тебе нужно хорошенько отдохнуть.

– Ладно. – Мира поднялась на крыльцо и, уже взявшись за ручку двери, заколебалась.

Сказать Михалычу, что за ней кто-то следит? Он, поди, посмеется над ней. Мира решила не говорить. Она вернулась в номер и, следуя наставлениям Михалыча, расстелила постель и легла. Видения больше не преследовали ее, и она спокойно уснула, устроив голову на жесткой подушке и укрывшись тощим потрепанным одеялом.

Глава 10

Ни свет ни заря ее разбудил визгливый голос Лизаветы.

– Вставай, что ли, девка. За работу пора.

Мира с трудом продрала глаза. За окном едва рассветало.

– Сколько времени?

– Четверть шестого.

– Жуть, – обалдела Мира. – Зачем в такую рань?

– Так дел-то сколько. Анька