На свадебные деньги мы купили стиральную машину-автомат. И плюс еще компьютер, холодильник, телевизор. Но главное – стиральную машину, именно она спасла мой брак, потому что к двадцати годам с глобальной стиркой я еще никогда в своей жизни не связывалась.

На дворе был конец второго тысячелетия, а мать моя муздыкалась с «Сибирью». Эту кастрюлю с мотором выпускала наша отечественная промышленность. Машинка называлась полуавтоматом с большой натяжкой, она всего лишь крутила барабан и выпускала воду. Так что все приходилось делать ручками.

Кошмар безвариантный, сейчас я вам напомню процедуру. Сначала заливаешь воду, машинка крутит, ты контролируешь, а все ли она отстирала, потом сливаешь грязную воду, наливаешь чистую для полоскания и снова крутишь. Повторяешь это пару раз. Тебя постоянно бьет током, и ты фактически рискуешь жизнью, чтобы обстирать семью. Потом вытаскиваешь бельецо и отжимаешь голыми руками, потому что центрифуга маленькая, обычно сразу ломается, и потому ничего этот полуавтомат уже не отжимает. Но тебе и этого мало, на плите у тебя стоит железный чан, в котором кипятится белое – машинка белое не отстирает, и ты вся мокрая, ударенная током кипятишь и помешиваешь свое белье деревянной ложкой.

Такой военный подвиг моя мама совершала каждый выходной. Большая стирка занимала половину дня. Мама со злостью швыряла в таз отжатое белье и отдавала мне – повесить на веревку. Вечером, обычно к концу мероприятия, возвращался отец, как обычно, отправлявшийся утром выходного дня по своим делам. Каждый раз он говорил моей уставшей матери одно и то же:

– Что же ты меня не дождалась?

И каждый раз мать отвечала:

– Тебя дождешься!

Потом выяснялось, что мама вместе с брюками постирала отцовские документы и деньги. Он говорил: «Ну, опять!» И она отвечала: «Опять! Да, опять!» Это было обычное дело. Так жили все в нашем маленьком городе. Единственная прачечная в начале девяностых обанкротилась, и все тетки грузили свое белье в «Сибирь», «Фею» или «Малютку». Но что я вам могу сказать об этом?.. В гробу я видела такие постирушки!

А были ведь!.. В природе давно существовали машинки-автоматы. И даже в нашем городе они имелись у блатных бабенок, которые достали их еще при коммунизме. Иностранную или хотя бы ту же «Вятку-автомат». В те времена, кто помнит, говорили именно «достать», а не купить. Купить что-то полезное при советской власти было невозможно, это я сейчас уточняю на всякий случай тем, кто не знает или подзабыл.

И вот! В начале девяностых эти агрегаты появились в свободной продаже, все они были импортные, стоили дорого, в нашем городе на них косились с подозрением. Многие слышали, что у Розы Михалны такая штука есть.

Соседки заходили к Розе посмотреть на чудотехнику. Для чистоты эксперимента приносили свои грязные тряпки. Роза Михална с важным видом нажимала кнопочку. Потом заваривала чай, а через пару часиков доставала из барабана чистое почти сухое белье. Подружки начинали соображать.

– И мне, что ли, пойти купить?

– Давно пора, – кивала Роза Михална.

– Уж больно дорого…

– Да не дороже денег.

Дамы сомневались, деньги они жалели, а свое время и ручки – нет. Все везли телегу со своим хозяйством покорно, как лошадки. С горки на горку, с горки на горку… Зачем и почему – никто не спрашивал, все отливали свою жизнь по одной и той же форме, все четко передавали эстафету, продолжая один бесконечный марафон поколений. Мама мыла раму, потом эту раму мыла дочка, и внучка тоже мыла раму… И я бы тоже мыла раму и стирала белье в допотопной машинке, но тут вдруг раз – технический прогресс случился, за ним падение режимов и новая философия успеха и свободы. Опять же Роза Михална со своими масками на морду и итальянским автоматом… Жизнь захотелось изменить хотя бы на уровне стиральной машинки.

А денег не хватало. Тогда Антон и вспомнил, что на свадьбе моя мама передала ему конверт и сказала, что тут не все и что после зарплаты она еще добавит. Он решил напомнить ей об этом.

Но это же кошмар! Напомнить женщине про деньги! Я знала, что это очень непопулярная в семейной политике мера. Я приблизительно представляла, как мать моя отреагирует, но помалкивала, мне не хотелось стирать руками.

– Ты слышишь это, Соня? – Мать, конечно, сразу воспламенилась. – Ты слышишь, что он говорит? Этот джентльмен говорит мне про деньги! Ах, как же все это смешно!..

– Но вы же сами… – начал объяснять Антон. – И нам как раз немного не хватает…

Бедный мальчик! Он еще не знал, что такое теща. Но держался неплохо, ничуть не смутился. Мне даже стало интересно, как он сможет выкрутиться из столь пикантной ситуации.

– Ему не хватает! – усмехнулась мама. – Только почему-то к Розе он не обратился. У Розы Михалны денег просить нельзя. А у меня можно! Со мною можно не церемониться!

Антон на секунду задумался, как на уроке физики, как будто увидел неизвестную формулу. А потом извинился.

– Простите, пожалуйста, если я вас обидел… Мне очень жаль, что я вас разочаровал. Я бы никогда не стал просить у вас денег… Для себя… Я прошу для Соньчика.

Антон делал паузы, как на международных переговорах, когда политики оставляют время переводчикам. А это и были настоящие дипломатические переговоры, причем между представителями двух совершенно разных стран. Им действительно нужен был переводчик. Но я помалкивала, я не привыкла клянчить деньги у бедной мамы. Антон справлялся в одиночку. О боже! Он не ведал, что творил!

– Вы же сами сказали… – Он повторил это очень спокойно. – Вы сказали, когда отдавали конверт, что там не вся сумма, что с зарплаты вы добавите еще…

– Ах да! Я сама сказала! – всплеснула руками мама. Открыла кошелек – разумеется, денег ей было не жалко. Да и жалеть-то особенно было нечего, у нее ведь зарплата обычной школьной учительницы.

– Зачем тебе такая дорогая машинка? – только спросила она меня. – Еще возьмет и сломается…

– Не сломается, – вставил Антон. – У моей мамы такая же точно…

Он вовремя прервался. Мать пересчитала крупные купюры, на это ей хватило всего секунды три, и тут ее осенило.

– А купи-ка ты нашу «Сибирь»!

– «Сибирь» – это каменный век, – напомнил Антон.

– Ничего, – за поддержкой и одобрением мать повернулась ко мне. – Все стирают, и ты уж как-нибудь да справишься.

Я не хотела покупать «Сибирь». Я уже нажимала на кнопочку итальянского автомата, который стоял у Розы Михалны. Я не хотела точно так же, как моя мать, стирать руками, таскать в ведерках уголь и каждый день ходить на работу как на каторгу. Но мама говорила мне: «Терпи, лахудра!», и я росла ребенком терпеливым. Я готова была согласиться стирать руками и даже кипятить, лишь бы не обижать свою мать. В конце концов, действительно, женщине про деньги напоминать нехорошо.