Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, — кланяюсь ему, почти касаясь лбом земли, упершись двумя руками. — Это большая честь для меня. Спасибо вам, Ямато, и вашему брату. Что с ним случилось, если моё любопытство вас не обидит?
— История долгая, а времени у меня и так нет. Расскажу при следующей встрече, если она будет, конечно, — улыбается он.
— Как мне вас отблагодарить?
— Многого я не прошу, но помочь ты мне сможешь только в столице. Так что пускай это будет моим задатком, а как попадёшь внутрь, найди меня. Сделать это несложно, — он поднимается быстро. — Запомни, Рен, время уходит бесследно, а у практиков оно убегает. Вот ещё.
Напоследок он вручает мне ещё одну бумагу. Она больше свитков и туго свёрнута в рулон. Печатей на ней нет, только бечёвка, завязанная на простой узелок.
— Карта окрестных земель. Отметил места, где брат тренировался, когда начинал свой Путь. Она тебе поможет.
Я ещё раз кланяюсь с благодарностью, а когда поднимаю голову, Ямато исчез бесшумно, как лист, унесённый дуновением ветра. Лишь колосья оживлённо шумят вокруг, да доносится несмолкающий гул с дороги.
Второй свиток с техникой носит название Дыхание леса. Первая часть, как и медитация. Бегло осматриваю текст и улыбаюсь сам себе. Это моё спасение. Старик подал руку утопающему в море, грезящему попасть за скальную гряду столичных стен.
Карта хранит в себе обозначение ближайших поселений, дорог и мест, помеченных красными крестиками. Рядом с каждым крестиком есть мелкие пометки в виде точек с каждой стороны. Их обозначения неясны. Где-то одна, где-то две с левой и побольше с правой.
Встаю и отряхиваю землю со своих походных штанов. Меня ждёт рынок. Теперь я знаю, что мне надо. Моя решимость крепнет с каждым шагом. Закупаюсь быстро и по делу, но не бросаюсь луниками, как богатые детишки. Усердно торгуюсь за каждый медный орион. Нужно знать цену деньгам, ведь зарабатывают их потом и кровью.
Мой заплечный мешок сменяет удобная сумка, которую наполняют провиант на дорогу, моток крепкой верёвки, несколько ножей для готовки и разделки. Вдруг попадётся духовный зверь со шкурой послабее, чем у Башэ. Спальному мешку так же находится место за плечами, поверх новой кожаной сумки.
Продаю попутно остатки рисунков, тут скупают их гораздо охотнее, а порой мне кажется, что цену надо бы поставить повыше, но местных расценок я не знаю. Зато вижу, что мои картины буквально отрывают с руками, предлагая в три-четыре раза больше, чем на пути в сердце Империи. Что ж, если не получится набраться силы в ином месте, буду рисовать и постепенно накоплю требуемую сумму.
Поудобнее подтянув лямки, отбываю, бросив на прощанье уверенный взгляд на зёв имперской пасти, что прежде меня не пустила.
Зубы я тебе ещё пересчитаю! Жди!
День набирает силу, солнце над головой щедро роняет лучи на плодородные земли. То и дело оглядываясь, смотрю на неприступную стену, что мельчает с каждым шагом.
Скоро увидимся!
Попрощавшись, поднимаюсь по дороге на холм. Ну, посмотрим, что таится под крестиком на карте.
Через час неспешной ходьбы слышу голоса.
— Эй, пропустите! Вы не имеет права нас задерживать!
— Позовите стражу! — раздаются призывные крики у подножья очередного холма.
Глава 9
Я с интересом обращаю свой взор вниз, начав спуск. На перекрёстке недалеко от холма шумит разношёрстная толпа. Практиков я признаю сразу по одежде и потоками Ки.
Три крепких молодых парня перегородили дорогу десятку бедно одетых с виду людей, похожих на крестьян.
Практики выделяются из толпы, сверкая яркими одеждами на солнце. Мешковатое жёлтое ханьфу, подпоясанное широким чёрным поясом, лишено одного из рукавов, открывая одно плечо. Традиционная одежда представителей сект. На ногах тёмные туфли с пряжками.
Жёлто-чёрный цвет. На карте, что дал старик Ямато я видел отметки с обозначениями территорий близлежащих сект. Такие цвета носили адепты «Солнечного Ворона».
— Здесь произошло преступление! — говорит самый высокий из практиков с суровым видом.
Лицо ухоженное, волосы длинные, перехваченные лентой. Губы сжаты в нитку. Брови нахмурены. Взгляд ореховых глаз жёсткий, неприветливый. Кажется, что видит насквозь с первого взгляда.
— Где «здесь»? — выступает вперёд лысый мужчина с жутким шрамом на голове, словно его когда-то облили кипящим маслом. — На дороге? Не несите чушь! Столько сект развелось, что обычным крестьянам проходу не дают. Мы с поля идём после уборки, ваши же утробы кормим, а нас ещё обвиняют!
Лысый показательно хлопает по поясу, за которым висит серп.
Не рановато ли для окончания работ?
Я неспешно спускаюсь с холма, пока спор разгорается, как костёр на ветру.
— Вот именно. Вы нас должны защищать! — надрываются остальные. — Что за секты нынче пошли, хуже бандитов! Одни поборы да разоренье!
На крестьян они слабо похожи. Одежды рваные и грязные, но явно не от работ в поле. Не вижу ни у кого хотя бы колоска, торчащего в ткани. Да и запах идёт от них нехарактерный: не пшеница или рожь, а кисловатый смрад пропотевшей одежды, дурманящих трав и крепкого алкоголя. Так от землепашцев не пахнет, скорее, уж от грязных трактиров и подворотен, где в изобилии курят запретные смеси, а также текут брага и дешёвое вино.
А ещё держатся эти люди слишком нагло. Обычный крестьянин знает, перечить практику смерти подобно. Миром управляет сила, и за голову дерзкого простолюдина никто не даст и ломаного полриона.
Следом подмечаю в котомках у некоторых торчащие рукояти оружия, что также вызывает новые вопросы. Владеть им, может, и не запрещено, но станет ли таскать его с собой обычный землепашец?
Мужики хмурятся, постоянно оглядываются по сторонам, один из них мажет по мне быстрым взглядом.
— Что, и его не пропустите? — тыкает он в меня заскорузлым пальцем.
Практики пристально изучают меня.
— Нет, не пропустим, — отвечает лидер троицы. — Придётся подождать. Уже немного осталось.
— Хватит! Мы уходим! — широкоплечий молодой парень по правую руку от лысого дёргается вперёд, но тут же падает на задницу от короткого тычка в грудь.
Один из Солнечных Воронов наносит ёмкий удар столь уверенно и точно, что «крестьяне» даже не успевают среагировать.
Задержанные люди тут же хватаются за оружие, выдёргивая его из котомок, но жест лысого вожака их останавливает. Один из клинков
