Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С тобой всё в порядке? — беспокоится Лин, возвращая меня обратно домой.
Буквально за миг я успел увидеть во всей красе Каменного Карпа, купающегося в бескрайних водах бушующего океана, Железного Журавля, рассекающего грозовые тучи, и гигантского Серебряного Богомола, охотящегося в лесу под стать его размеру. Три этапа развития Пути. Что там дальше, известно только самым знатным кланам и самому Императору.
— Да, всё хорошо. Открывай уже скорее, — меня переполняют радостные эмоции.
Сестрёнка улыбается и ломает печать о край стола.
Комнату моментально заливает бушующей силой. Такой давящей энергии я ещё не ощущал за всю свою жизнь. Ки настолько плотная, что в ней, кажется, можно купаться. Она растекается могучим потоком, просачивается наружу, не находя преграды в стенах и окнах дома, заполняет окрестности нашего жилища.
Все находящиеся в комнате чувствуют это. Мы замираем, а сестра уже вытаскивает сложенную пополам бумагу.
— Я так и знала! — через минуту Лин победоносно смотрит на меня.
Её ликующий взгляд выражает торжество.
— Меня пригласили в… — она повышает голос, вкладывая в него почтение, — … Императорскую Академию Великого Пути.
Мы с отцом пристально смотрим на неё, сияющую, как отполированный поднос. Моя маленькая сестрёнка уедет в столицу Империи… Одновременно меня наполняют радость за неё и лёгкая печаль оттого, что придётся расстаться с ней.
— Что же вы молчите? — возмущается Лин.
— Сложно подобрать слова, — первым сдержанно отвечаю я.
— Потом обсудим, дочка, — бурчит отец.
Похожий на медведя, высокий, широкоплечий мужчина с руками, словно древесные стволы, сегодня сияет, как ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку. Его глаза азартно блестят. Ни следа привычной угрюмости. Он понимает, какая дорога сейчас открылась его дочери. Какое будущее, сияющее и полное надежд на лучшую долю.
— А тут и говорить не о чем, — хлопает ладонями по столу старейшина и поднимается. — Благодарить меня не надо.
— Спасибо, старейшина, — вскакивает Лин и делает несколько глубоких поклонов.
— Ну, зачем же ты так, милая. Вы все для меня как дети. Поэтому помогаю каждому жителю деревни, — он окидывает взглядом наш дом, — по мере моих скромных возможностей. Доброй ночи.
Он направляется к двери, шаркая, а мы с отцом сидим, улыбаясь. Сестра, как мантру, бубня себе под нос, перечитывает текст приглашения.
Тагай замирает у выхода и добавляет:
— Лин, у тебя на сборы дней десять. Я пришлю стражников, как станет точно известно, когда прибудет следующий торговый караван. Дорогу оплачивают из казны Императора. Много с собой не бери, только самое необходимое в пути. Всё остальное тебе предоставят в Академии. Теперь можешь считать себя элитой нашей Империи, — нарочито громко Асума хлопает дверью, оставив нас в семейном кругу.
— Ты веришь в это? — радостно смотрит на меня отец.
Его лицо посветлело, словно скинуло рабочий загар.
— А ты был против боевых искусств! Если бы не обучение у Мастера, её бы никто и никогда не заметил, — настаёт мой черёд ликовать.
— Не начинай, Рен, — отмахивается он рукой здоровой, как лопата. — Одно дело — захолустная деревенька на задворках Империи с незнакомым наставником, который, возможно, никакой и не адепт… Другое дело — Императорская Академия Великого Пути. Не равняй червяка с драконом.
После этого мы разошлись по комнатам, но я не мог спать. На меня в тот момент нахлынуло странное наваждение, и оно не отпускало, лишив сна.
Выбравшись в полумрак большой комнаты, я нашёл небрежно брошенный Лин конверт со сломанной печатью. Забрав его, вернулся обратно к себе, открыл окно, чтобы свет восходящей луны помог мне увидеть эту чудесную мысленную картинку ещё раз.
Пока искал всё необходимое для рисования, в голове крутились мысли. Шкаф с полками, забитыми моими рисунками, только способствовал этому процессу.
Может показаться странным, что сын дровосека рисует. В нашей деревне не все читать умеют, не то что писать. А мне, в отличие от сестры, достался талант художника.
И в кого мы пошли?
Родители не обладают такими навыками. Да и отец всегда был против моего увлечения, постоянно талдычил, что это не мужская забава, другое дело — дерево на скорость валить.
Однако я, как и Лин, не самый послушный ребёнок и с малых лет обладаю превосходной памятью. И если с чтением и письмом мне помогала мать, отец так же, как и большая часть деревни, в науках не силён, то переносить реальность на холст я учился сам.
У детишек, моих ровесников, ещё в малом возрасте выходили каракули, когда они пытались что-то изобразить. Я же без проблем уже с пяти лет мог нарисовать почти что угодно. Да, что там холст. Стоило мне взять палку, как на земле появлялся весьма умелый набросок. Сразу было понятно, что за зверь там изображён. А в десять лет я уже даже мог по памяти написать портрет человека.
И той ночью странное вдохновение не покидало, даже немного пугало меня. Только справиться с ним никак не получалось.
С ножом в руке сел поближе к окну. Самозабвенно осмотрел сломанную печать, всем телом ощущая остатки пугающей и могущественной энергии, которая до сих пор пропитывала её и эфемерно витала по округе.
Поддеть ножом печать не получилось. Бумага словно срослась с сургучом. Тогда бережно вырезал каждую часть, сделав кругляшок, и сложил половинки вместе. Поместил перед собой и развернул самый большой холст, что у меня оставался.
Голый по пояс наслаждался моментом, погруженный куда-то в недра собственной души. Из открытого окна то и дело звучал волчий вой. Ветер доносил приятный запах свежей листвы и дурманящий аромат лесных трав с грядки матушки.
Кисточка сама порхала по холсту, словно бабочка, собирающая пыльцу. Краски ложились слоями. Порой я даже не понимал, почему выводил линии именно так, но картина сама собой продолжала формироваться перед моими глазами.
Образы могучих мифических зверей, стоящих на сферических формах, ядрах Ки. Те самые этапы, что требуются для достижения вершины Пути.
Мой порыв пролетел так же незаметно, как ночь для спящего. Только закрыл глаза, и вот наступил новый день. В комнате постепенно становилось светло, тени медленно уползали до следующей ночи. Где-то за горизонтом лениво взбирался большой огненный диск, разливая свои живительные краски.
Я замер, созерцая нереальную и одновременно демонически правдоподобную картину. Три
