буквальном смысле.

Я выключаю лезвие, вцепляюсь пальцами в его нижние зубы и дергаю его вниз, и опускаю оторванный кусок кожи в его горло. Затем я работаю прижигаю рану, не давая ему истечь кровью, пока меня нет.

Я еще не закончил с ним.

Было нетрудно выяснить, где живет Люк. Этот имбецил публикует всю свою жизнь в социальных сетях. Кроме того факта, что он держит девушку в заложниках в своем доме. Они всегда забывают об этих деталях.

Неразборчивые крики слышны через двери его дома. A громкий треск, и я улыбаюсь, уже зная, что сейчас войду в дом.

Дайя устроит этому парню ад.

Я вставляю свой стержень в замочную скважину и заклиниваю его, ломая замок. А потом я вхожу в его дом, как будто иду в свою любимую забегаловку.

«Почему тебе всегда нужно двигаться?» кричит Люк из коридора.

Я достаю пистолет и начинаю накручивать глушитель, направляясь в сторону шума. «Я пытаюсь позаботиться о тебе!»

Зайдя за угол, я останавливаюсь.

Дайя привязана к стулу, опрокинутому на бок, с руками, зажатыми неудобно под ее весом. Она кричит сквозь скотч, приклеенный ко рту. ее рот, смерть излучает ее взгляд. Когда она замечает меня, ее глаза расширяются, а затем она начинает яростно извиваться, как будто пытается заявить о своем присутствии. известным.

Не могу разглядеть ее четче, когда она прямо перед моим лицом.

Заметив реакцию Дайи, Люк поворачивает голову, и его собственные глаза открываются. прежде чем он схватился за пистолет. Я стреляю в заднюю часть его колена, прежде чем он успевает сделать шаг, и ничего не чувствую, даже когда он падает на землю с агонизирующим криком.

«Успокойся, Дайя», — говорю я, подходя к ней. «Я вижу тебя.

Извиваясь, как червяк на крючке, ты только еще больше натрешь себе кожу».

Она хрипит, нетерпеливо ожидая, пока я подниму и ее, и стул как единое целое, отвязываю ее от веревок и помогаю ей подняться. Она смотрит на меня, отмечая темные круги под глазами и пустоту во взгляде, и обернулась и обхватывает меня.

Я моргаю, замирая на мгновение, прежде чем обнять ее.

И тут же она разражается слезами, ее рыдания вибрируют в моей груди. И кладу руку ей на шею и ободряюще сжимаю. Это единственное, что я могу придумать, чтобы дать ей понять, что я здесь и что она в безопасности.

Мое горло слишком сжато, чтобы говорить, потому что, как бы я ни был рад, что с Дайей все в порядке, я не в состоянии почувствовать это.

«Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь, где она», — умоляет она, сжимая в руках мою толстовку в своей хватке.

Я вздыхаю, беру ее за руки и осторожно отстраняю. Она выглядит не лучше чем я. Ее шалфейно-зеленые глаза налились кровью от слез, черные прямые волосы взъерошены, а ее смуглая кожа покрыта синяками.

«Еще нет», — шепчу я, не в силах произнести эти разочаровывающие слова громче.

Ее глаза закрываются в знак поражения, но она кивает головой.

«Мы найдем ее. Найдем».

«Что он сделал с тобой?» спрашиваю я, возвращая разговор к паразиту, который тащится по полу к своему пистолету. Он лежит на кофейном столике в десяти футах от него. Я поворачиваюсь и стреляю в пистолет, отправляя его в занос по полу и под его белый диван.

Готов поспорить, что ни одна задница никогда не сидела на этой штуке.

«Ничего такого, чего бы я не позволяла ему делать раньше», — бормочет она.

Я качаю головой. «Мы оба знаем, что в этот раз все было не по обоюдному согласию».

Она отворачивается, выглядя смущенной.

«Ты ведь знаешь, что не просила ни о чем таком, верно?» Я напоминаю ей, встряхивая ее достаточно, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Она кивает головой, хотя не выглядит полностью убежденной.

«Макс у меня дома. Давай позаботимся о Люке здесь. Ты даже можешь выпустить немного сдерживаемого гнева, если хочешь».

Я собираюсь повернуться, но она останавливает меня, ее рука крепко обхватывает мое запястье.

«Не теряй пока человечности, Зейд. Адди сильная, и она переживет это».

Я смотрю на нее, и мне интересно, может ли она видеть что-то внутри меня, чего не вижу я.

«Она уже ушла».

Я бью сильнее. Черт, мне нужно делать это сильнее.

Ответные стоны посылают укол удовольствия по моему позвоночнику.

И каждый раз, когда я слышу их, я думаю только об Адди. Я никогда не смогу перестать думать о ней, даже когда мольбы следуют за криками. Сильнее.

«Пожалуйста». Мольба задыхается. Но этого недостаточно.

«Пожалуйста, что?» Я требую сквозь стиснутые зубы, пот стекает по моему по виску от напряжения.

Этого все еще недостаточно.

И никогда не будет достаточно. Только когда у меня снова будет Адди.

«Зейд», — зовет Дайя. «Пожалуйста».

Я смотрю на нее, мой молоток завис над массивным гвоздем, застрявшим в ногу Люка. Ее немного тошнит, но я не могу найти в себе силы заботиться об этом сейчас.

Я вбивал гвоздь в его предплечье в течение последних нескольких минут, и я загнал его достаточно глубоко, чтобы он прошел весь путь и впился в деревянный стол, но это огромный гвоздь, и его длина еще не исчерпана.

Стоны Люка полны агонии, и его отчаянные мольбы заставляют меня чувствовать себя так хорошо, насколько я способен чувствовать. Но этого недостаточно.

Я хочу, чтобы он кричал так громко, пока его крики не стихнут, а голосовой аппарат полностью разрушится.

Рука Дайи лежит на моей руке, ее собственная мольба пробивается сквозь шум в моей голове.

«Он сделал тебе больно», — говорю я категорично.

Она кивает. «Он сделал. И теперь я готова взять это на себя».

Я отпускаю молоток, тяжелая резина больно падает на его руку. а потом грохнулась на стол. Его ответный крик вибрирует по его дому.

Не. Достаточно.

Я сморкаюсь и отворачиваюсь, мои руки дрожат от необходимости продолжать вбивать гвоздь до тех пор, пока головка не соединится с его плотью. Прошло больше часа с тех пор, как я затащил Люка на обеденный стол и и начал свою пытку. Я нашел несколько инструментов в его гараже и решил использовать их с пользой, поскольку у него никогда не будет возможности. Дэйя прочистила горло. «Люк? Не спи, дружок». Я слышу шлепки по коже шлепки и оглядываюсь, чтобы увидеть, как она грубо шлепает его по щеке. Его голова запрокидывается, из его горла вырывается еще больше стонов.

«Пожалуйста», — шепчет он, его голос хриплый. Он