– Представьте, если бы так поступали люди? – задумчиво проговорила я. – Если бы мужчины должны были выстроить целый дом для того, чтобы привлечь женщину?

– Боюсь, у меня возникли бы неприятности. Я никогда не был мастером на все руки.

Мы с Доком пошли по грунтовой дороге. Я даже не знала, куда мы направляемся, – думала, что перед нами снова какой-нибудь заповедник.

– Вы уверены, что мы идем верным путем? Кажется, здесь довольно обжитые места, и я не могу представить, чтобы в национальном парке не было мощеной дороги, ведущей к входу.

– Думаю, это так. Марта сказала, чтобы мы, дойдя до ее улицы, прошли еще примерно половину пути в три четверти мили и отыскали раскрашенные мусорные баки.

– Марта?

– Женщина из моего птичьего онлайн-клуба, которую мы навестим. Блэкбернская камышовка свила себе гнездо на заднем дворе ее дома.

Я остановилась как вкопанная.

– Мы идем к кому-то домой? Откуда вы знаете, что она не обезумевший серийный убийца?

Док поправил очки на переносице.

– Я мог бы сказать то же самое о Гриффине, разве не так?

Замечательно! Еще один повод для беспокойства. Единственное, что не приходило мне в голову за три дня пути, это то, что Гриффин, возможно, серийный убийца. Я уже паниковала насчет того, что он может быть женатым, геем, альфонсом, скопидомом… На протяжении сотни миль, когда мы ехали по штату Иллинойс, я даже думала, что Гриффин, на самом деле, возможно, женщина, которая разыгрывала меня в течение восемнадцати лет и прислала мне фотографию своего младшего брата. Эта абсурдная мысль привела к тому, что в течение нескольких часов я боролась с собой, сомневаясь, могла ли бы я когда-нибудь испытать физическое влечение к нему – к ней – к кому угодно… как к женщине. Я серьезно подумывала о том, чтобы стать лесбиянкой ради человека, с которым никогда не встречалась и который мог оказаться женщиной. Теперь, по крайней мере, за оставшийся путь по штату Небраска и половину пути по штату Колорадо мне нужно было смириться с мыслью о том, что Гриффин – серийный убийца.

Прекрасно. Просто прекрасно.

* * *

Марта оказалась самой колоритной особой из всех, которых мне когда-либо довелось увидеть. Буквально, а не фигурально. Она предложила Доку отыскать раскрашенные мусорные баки, чтобы узнать ее дом, но забыла упомянуть, что все, чем она владела, тоже раскрашено. Снаружи ее домик, похожий на кукольный, отливал тремя оттенками розового с желтой и зеленовато-голубой отделкой, а все комнаты сверкали разными неоновыми цветами. Одевалась она тоже броско: ярко-желтую майку дополняли еще более яркие красные брюки, а очки отливали фиолетовым. Если Дока и удивила эта пестрота, то он изо всех сил постарался не подавать вида. Казалось, они с Мартой были заметно взволнованы тем, что наконец встретились. Видимо, они входили в одну и ту же группу и к этому моменту общались уже несколько лет. В поездке я поняла, что многого о Доке не знаю.

Все втроем мы некоторое время прогуливались по владениям Марты. Она провела нам экскурсию, закончившуюся у дерева рядом с полноводным ручьем. Она показала нам желанное гнездо, и хотя оно выглядело круче, чем я ожидала, я, тем не менее, не совсем понимала, почему Док испытывает такое благоговение. Стоя поодаль от гнезда, он ждал, когда вернется Блэкбернская камышовка, а мы с Мартой зашли в дом приготовить чай.

– Итак… вы с Честером… вы… пара?

Я не сразу поняла, что она говорит о Доке. Я забыла, что у него есть настоящее имя.

– О боже, нет.

Налив воды в чайник, она повернулась ко мне, не выпуская его из рук.

– Вы уверены? Вы путешествуете вдвоем в кемпере, и в прошлом месяце вы также совершили поездку в Нью-Йорк, верно?

– Хм. Да. Я не спорю. Док – мой… док.

Она нахмурилась, поэтому я поспешила пояснить.

– Он – мой мозгоправ. Я – его пациентка.

Ее лицо просветлело от облегчения. Неужели она серьезно думала, что доктор, которому уже за семьдесят, – мой бойфренд?

Она похлопала меня по плечу.

– Он говорит о вас как о близком друге.

Я улыбнулась.

– Вероятно, он не захотел ничего говорить, не желая разглашать врачебную тайну и все такое.

Кажется, Марте это понравилось. Видимо, этот стреляный воробей был заинтересован не только в том, чтобы показать Доку гнездо.

– О! Что ж, понятно. Так что с вами не так?

Я растерянно заморгала. Никто никогда так прямо не спрашивал меня о моем психическом здоровье.

– Хм. Я боюсь толпы и замкнутого пространства.

Поставив чайник на плиту, она зажгла конфорку.

– Это нормально. Я не люблю клоунов.

Не совсем то же самое, но ладно.

– Итак… вы с Доком давно дружите, я правильно понимаю?

– Уже, наверное, года три-четыре.

– Вы всегда были любительницей птиц?

– Когда я была маленькой, моя мать обычно держала в доме комнатную птичку. Ее звали Келли. Ярче всего у нее были окрашены крылышки, и я могла часами смотреть, как она порхает. Но лишь примкнув к группе, в которую мы с Доком входим, я поняла, что наблюдение за птицами – подлинная магия.

Она откровенно спросила меня о моих проблемах, поэтому я решила не ходить вокруг да около.

– То есть…

Марта улыбнулась.

– Наблюдение за птицами связано с путешествиями. Никогда не знаешь, куда заведет тебя твое хобби. Я провела несколько месяцев, пробуя разный корм и кормушки, чтобы понять, как изменение естественной среды может привлечь разные виды птиц. Кормление птиц также привлекает других диких животных и насекомых, таких как бабочки, стрекозы, даже бурундуки. Потом, благодаря туризму и фестивалям, не говоря уже об онлайн-клубах, завязываются дружеские отношения. Черт побери, я навестила друзей на Аляске, чтобы понаблюдать за птицами, друзей, с которыми я никогда не встретилась бы, если бы не пустилась в это путешествие.

Повернувшись в мою сторону, она внимательно посмотрела на меня.

– Вот почему Док ведет себя так естественно. Вы же знаете, какой он, для него главное – дорога, а не конечный пункт назначения.

Это действительно была философия Дока. Он подталкивал меня к тому, чтобы делать маленькие шажки, учиться быть счастливой здесь, не ждать того, что будет там. Но я так сильно сосредоточилась на том, чтобы излечиться от своих страхов, что не дала себе труда понять, что он пытается научить меня принимать себя такой, какая я есть, на каждом этапе своего пути. Два года назад я бы ни за что не решилась на поездку, это выходило за пределы моей зоны комфорта. И я бы определенно не пустилась на поиски отношений, столь же пугающих, сколь и волнующих. Хотя Гриффин всегда оставался для меня одним из малочисленной группы людей, с которыми мне было поистине комфортно, существовала огромная разница между тем, чтобы принять свою подругу по переписке такой, какая она есть, и взаимоотношениями в реальной жизни. Он только что вернулся в мою жизнь, и я не чувствовала себя готовой потерять его. Я серьезно рисковала, но что-то подсказывало мне, что возможная награда того стоит. Я с огромным страхом согласилась на поездку, потому что впервые за долгое время ощутила надежду. Независимо от того, встречусь ли я с Грифом или нет, я собиралась, по возможности, получить максимальное удовольствие от самой поездки и нового для себя опыта.