— Я подумаю, — кивнул Дзевоньский, — а еслиникого не найдем, будем сами по очереди спускаться в этот подвал.

— Не смешно, — зло бросил Гейтлер, выходя изкомнаты.

Когда Карл вернулся, его шеф был в состоянии тихой ярости.Он был готов задушить своего помощника собственным руками. Гельвану пришлосьвыслушать все, что думает генерал о его умственных и организаторскихспособностях. Успокоившись, Дзевоньский приказал найти Светлану и провести этуночь с ней. А группе захвата утром отправиться на Большую Якиманку и ждать удома несчастной молодой женщины.

Гельван спустил очередную порцию еды и воды в подвал, послечего сразу уехал. Дзевоньский еще долго сидел один, размышляя о случившемся.Затем поднялся на второй этаж, постучал в дверь комнаты Гейтлера.

— Войдите, — разрешил тот.

Дзевоньский вошел. Гейтлер сидел на стуле и читал книгу.Увидев генерала, он отложил ее.

— Я давно хочу вас спросить, — Дзевоньский подошелближе, — вы сами-то верите в успех нашей операции?

— Я вам уже много раз говорил. Если бы не верил, ни зачто не согласился бы сидеть тут вместе с вами. Или вы думаете, что проживание свами в одном доме я рассматриваю как награду?

— Не шутите. Я хочу знать, какой запасной вариант выпредусмотрели?

— Не нужно об этом говорить. Мы пока не опробовалиосновной. Не нужно торопиться, пан Юндзилл.

— Не называйте меня так! — не выдержалДзевоньский. — Мы же одни, и здесь нет подслушивающих устройств. Я досталвам три паспорта. Один чистый и два заполнены на разные фамилии. Зачем вампаспорта, куда вы так часто ездите в город? Вы должны понимать, что я отвечаюперед нашими заказчиками.

— Спасибо за паспорта, — ответил Гейтлер, —но будет лучше, если вы перестанете задавать мне вопросы, на которые я всеравно не отвечу. Поймите, генерал, современные акции необходимо проводить сучетом технических достижений современной цивилизации. Вспомните, какодиннадцатого сентября террористы использовали обычные гражданские самолеты вкачестве взрывных устройств. Начиненные топливом баки огромных самолетовпревратились в летающие бомбы. Такое простое и эффектн??е решение. Если якогда-нибудь решусь написать мемуары, то они станут настоящими бестселлераминашего времени. Только я их никогда не напишу. — Он помолчал и добавил: —В моих планах всегда есть поправка на таких дураков, как ваш Карл Гельван. Ясчитаю, что человеческий фактор — самое опасное, что может нам угрожать. Ипоэтому стараюсь максимально его исключить из моих расчетов. Чем меньше людейпосвящены в замысел операции, тем выше шансы на ее успешное проведение. Кстати,я прочел сегодня утром статью об исчезнувшем журналисте. Блестящая статья. ВашХолмский не зря получает деньги. Думаю, недели через две нужно вызвать еще разКурыловича и передать вторую часть денег. Мы придумали преступление, котороевойдет в мировую историю, генерал. Преступление с применением всей мощипропагандистской машины средств массовой информации, которые вольно илиневольно, но работают на наш план. Ни у одного организатора террористическогоакта еще не было столько помощников, сколько их у нас. При этом о готовящемсяпокушении знают только три человека: я, вы и ваш дебил Карл Гельван.

— Он не все знает, — напомнил Дзевоньский.

— Тем лучше. Значит, только мы двое. Это очень неплохо,учитывая масштаб нашей операции. И учтите, что Курылович должен будет передатьтеперь более конкретное задание Холмскому. Я уже набросал общую схему.

— Учту, — мрачно пообещал Дзевоньский. — Ядумаю, будет правильно, если я вызову из Бельгии одну мою бывшую сотрудницу.Она работала почти пятнадцать лет в полиции, потом занималасьнесовершеннолетними в местах заключения. Ей пятьдесят восемь лет, но онакрепкий человек. Абсолютно не знает русского языка, что нам только на руку.Будет носить еду нашему журналисту и убирать в комнатах, если сможет. Но хочувас заранее предупредить, что готовить она не умеет. Это я точно знаю. Всюжизнь прожила одна, без семьи.

— Надеюсь, она не старая дева? — пошутилГейтлер. — У русских на этот счет есть много разных шуток.

— Не проверял, — в тон ему ответилДзевоньский, — но она человек надежный. А то, что не знает языка, дажехорошо. Будет сидеть в доме и ни с кем не общаться.

— Значит, теперь мы будем жить семьей, состоящей изтрех человек, — вздохнул Гейтлер. — Мало мне было вас, так вы ещехотите привести сюда бывшего полицейского, которая к тому же была еще инадсмотрщицей. Вы не боитесь, что она установит здесь тюремный режим и нампридется выполнять все ее приказы?

— Не боюсь, — ответил Дзевоньский, — я ужемного лет ничего не боюсь. Если мне платят большие деньги — это лучшаястраховка ото всех страхов. Лучшая, генерал.

В этот день много лет назад завершилась Сталинградскаябитва, которая стала коренным переломом не только в ходе Великой Отечественнойвойны, но и всего хода истории. Рвавшаяся к Волге мощная группировкафельдмаршала Паулюса была окружена и капитулировала. Сам Паулюс, получивший занесколько дней до этого звание фельдмаршала, понимал это как конкретноеуказание покончить с собой. Но он решил сдаться. И сдался вместе со своимштабом и остатками армии, так и не сумевшей взять Сталинград.

Этот день особо чтят ветераны войны. У памятников имонументов появляются живые цветы, здесь же собираются сильно поседевшиеучастники тех страшных боев, сюда приходят родственники погибших воинов. Необходят такие места своим вниманием и политики…

В Александровском саду, у могилы Неизвестного солдата,возлагала цветы большая группа политиков во главе с мэром города. В этот моментна дорожке показалась старая женщина со скромным букетиком в руке. Она шламедленно, наклонив голову. Ее пальто бросалось в глаза своей потертостью.Однако, будучи расстегнутым, открывало взгляду орденские планки на темномплатье старушки. Очевидно, она тоже была ветераном войны. Ее не остановили,когда она вошла в сад, но задержали, когда попыталась пройти ближе к могиле.Среди дежуривших в саду офицеров милиции старшим был капитан Лугаев. Онпопросил женщину подождать, пока не отойдут толпящиеся у памятника люди.

— Что у вас? — строго спросил он, глядя на нее.

— Ничего, — дребезжащим голосом ответилаона, — я хотела возложить цветы. Мой брат погиб в Сталинграде. Мы вместе сним воевали…

Лугаев глянул на стоящего рядом старшего лейтенантаСтрельнева. Тот пожал плечами. Конечно, можно и пропустить старую женщину, ктому же ветерана войны.

— Проверь, — строго приказал Лугаев.

Стрельнев достал металлоискатель и провел им по одеждестарушки. Все было чисто. Она протянула руку, и металлоискатель слабо пискнул.Цветы оказались обвязаны железной проволокой.

— Брат был связистом, — объяснила женщина, —это в память о нем.