Я вспомнил о своей пересохшей глотке.

– Стивен, это, наверное, газ. У меня в горле першит, как от песка.

Он повернул кран с холодной водой.

– Вряд ли нам надо сильно волноваться. Скорее газ раздражающий, чем по-настоящему ядовитый. Я только сполосну глаза и пое…

– Что это за адский шум?

Стивен улыбнулся:

– Похоже на пение вашего оригинального английского водопровода. Послушай, как трубы поют.

– Вряд ли это пение. Скорее старт реактивного самолета.

– Ладно, лишь бы вода была мокрая и холодная. – Он плеснул себе в лицо водой. – А, черт… холодная и горячая смешались. Она теплая.

– Стивен… – Вода била под таким давлением, что расплескивалась по раковине и хлестала на пол. – Стивен, тут что-то не так.

– Ладно, секунду, я только глаза промою… а то такое чувство, что спал в контактных линзах.

Гул водопровода превратился в грохот легиона дьяволов, стучащих кувалдами по трубам.

Стивен снова поднес воду к лицу.

– Вот хорошо! Ты себе не представляешь, как это приятно. Может, стоило бы…

Грррр!

Будто моторный катер летел к нам по трубам из магистрали. Почти что слышно было, как он врывается к нам в подсобку сквозь стены, проходит у меня под ногами, дрожит бетонный пол…

Инстинкт – иначе не объяснишь. Я прыгнул и оттолкнул Стивена от раковины так, что он хлопнулся плашмя на пол.

– Рик, какая тебя муха укусила…

Все, что он еще хотел сказать, заглушил дикий грохот. Только что из крана текла вода, и вдруг в брызгах хлынула струя пара.

Я отпрянул, но несколько обжигающих капель успели попасть мне на руку. Стивен вскочил. Он, не веря своим глазам, уставился на бившую из крана с неимоверным визгом струю пара.

Что-то он крикнул, я не расслышал за дьявольским шумом. Комната быстро наполнилась паром, не видно было дальше собственного носа. Мы на ощупь выбрались в дверь сквозь портяночную вонь сгнивших продуктов. И выбежали на солнце.

Стивен покачал головой:

– Из всех кухонных кранов я выбрал единственный, смонтированный Безумным Водопроводчиком. Ты видел, как била эта струя? Таким соплом моют двигатели грузовиков.

– Ты как?

– Нормально, – улыбнулся он. – Чище, наверное, чем был пару дней назад, но нормально.

Когда я залезал на мотоцикл, он хлопнул меня по плечу:

– Быстрая реакция, Малыш К. Не толкни ты меня, мне бы смыло паром всю рожу.

Я вздрогнул, но сумел улыбнуться в ответ.

– На то и нужен брат. Ладно, поехали домой. Позвякивая банками детского питания в рюкзаках, мы повели мотоциклы по дороге, усеянной рассыпанными вещами и сломанными колясками.

– Я знаю короткий путь, – крикнул я Стивену. – Ближайший поворот налево.

Это точно оказался короткий путь. Но не в Ферберн. А прямо в вонючее сердце самого Ада.

Ад – это улица в Лидсе.

А как узнать, что ты заехал на мотоцикле прямо в Ад? А вот как:

ПЕРВОЕ: ЗАПАХ

Вонь, струившаяся по улице жилых домов, заставляла думать, что канализация более чем переполнена. Летнее солнце как следует пропекло варево из того, что четыре дня тому назад смыли в канализацию сорок тысяч человек.

ВТОРОЕ: ДОХЛЫЕ ПТИЦЫ

Воробьи, голуби, скворцы, вороны, дрозды, усыпавшие улицу комочками пуха и перьев. Мы пытались их объезжать, но некоторые все же попадали под шины с лопающимся хрустом.

ТРЕТЬЕ: МЕРТВЕЦ

Стивен просигналил мне остановиться.

– Рик, видел ты это вон там?

– Нет, а что именно?

– Ладно, тогда лучше и не гляди.

Я увидел в его темных очках свое озадаченное отражение.

– О чем это ты?

– Вон там. – Он ткнул большим пальцем себе за плечо. – Там у обочины лежит мертвец под одеялом.

– Уверен?

– Я видел торчащие из-под одеяла ноги.

– Нет, ты уверен, что он мертвый?

– Хороший вопрос. – Стивен обтер губы тыльной стороной ладони. – Подожди здесь, я проверю.

Я слез с мотоцикла, поставил его на упор, готовый идти следом.

– Эй, тпру! Ты куда собрался, Рик?

– С тобой.

– Нет, солнышко, ты меня здесь подождешь.

– Хватит строить из себя старшего братца, Стивен. Мне уже девятнадцать, позволь тебе напомнить.

Он шагнул ко мне, отгораживая меня своим телом от того, что лежало в тридцати метрах от нас под красным одеялом.

– Рик, – сказал он, снимая темные очки и глядя на меня в упор. – Ты видел когда-нибудь труп, пролежавший три дня на солнце?

– А ты?

– Нет… но в прошлом году я приходил к одному своему приятелю, который решил, что жизнь на земле – не для него. Я вошел к нему через десять минут после того, как он снес себе голову зарядом дроби. Так что, Рик, если тебе действительно не терпится увидеть лицо покойника – иди туда. Только я тебе не советую. Так как?

Сделав суровое лицо, он протянул мне руку, будто собирался вести меня туда за руку.

Я замотал головой и отвернулся.

Можете мне поверить, мне любопытно было увидеть, на что похож покойник. Никогда прежде не видел. Ведь почти все люди за всю свою жизнь ни разу не видят трупа. То есть воочию – по телевизору мы все их видели. Но чего мы не до конца осознаем, что общество погребает своих мертвых в самый момент смерти. Шнеллер! Трупы исчезают за больничной ширмой, или за “молнией” мешка для трупов, или в моргах и часовнях, пока их не заколотят в гроб для погребения.

Я глянул через плечо. Стивен приостановился за десять шагов до тела, снова его оглядывая. И мне стало обидно, что он держит меня за маленькую деточку, которая плачет над раздавленной бабочкой.

Над нами пролетел самолет, явно ожидая, пока диспетчер даст “добро” на посадку. Взревели двигатели в слепящем голубом небе, самолет мелькнул над крышами и скрылся.

Я передернул плечами, поправляя лямки рюкзака, чтобы было удобнее.

Тут мне попалась на глаза одна из тех дурацких мелочей, которые всегда портят законченную мрачность трагической сцены (в данном случае человека, брошенного остывать под одеялом).

Я ведь глядел на подъездную дорожку? От трехэтажного дома с окнами от пола до потолка на первом этаже. И с табличкой: “АВТОНОМНАЯ ЗОНА. ИНТЕРНАТ ДЛЯ ПРЕСТАРЕЛЫХ”. А посередине подъездной дорожки торчал аквариум. Небольшой, размером с портативный телевизор, и все еще с водой. Чтобы отвлечься от того, что осматривал на улице Стивен, я подошел к аквариуму.