скрывающие поджарые тела, шерстка темных оттенков, вытянутые вертикально зрачки и выступающие клыки. Перепончатые крылья пегасов, изогнутые, будто серп, рога единорогов. Облик детей ночи был весьма… Тревожащим, а потому, во избежание возможных проблем, Луна приняла решение вывести их из тени заранее, чтобы никто не принял их за врага, но и не слишком рано, дабы избежать множества вопросов.

В этом решающем бою потребуются усилия всех и каждого, чтобы победить одержимого умброй Сомбру.

За барьером их уже ждал единорог, в гордом одиночестве стоящий посреди снежной равнины. В неизменной латной броне, в меховой с перьями накидке, вызвавшей среди грифонов тихие, полные ненависти и злобы ругательства. Его всего окружала темная дымка, будто сущность умбры с трудом сдерживалась оковами плоти, стремясь вырваться наружу. Король радостно ухмыльнулся, демонстрируя набор зубов, больше подходящий какому-нибудь хищнику, нежели пони.

— Славно, славно! — его голос был полно искреннего восторга, словно он встречал не врага, а хорошо знакомого друга. — Вы пришли! Я уже думал, что ты, Селестия, все-таки струсила!

— Остановись, Сомбра, — тихо произнесла Селестия, не в силах сдвинуться с места. Полный безумия и веселой злобы взгляд гипнотизировал ее, не давая отвернуться, но и шагнуть вперед у нее не хватало силы воли.

— Остановиться? — единорог ухмыльнулся шире. — Я восстановил баланс! Вы, эквестрийцы, своими действиями нарушили естественный ход вещей. Этому миру нужны боль, ужас и страх, без них он неполноценен!

— Этому миру нужна любовь и дружба, но не ненависть и раздор, — фыркнула Луна, взмахивая удерживаемой телекинезом глефой. — Виндиго исчезли, исчезнут и умбры.

— А, Повелительница кошмаров своей собственной персоной, — пренебрежительно скривился единорог, вызвав у Селестии ступор. — Со своими порождениями, конечно же. Думаю, будет честно, если я приведу свои!

Его тень резко увеличилась, покрыв снега позади огромным черным пятном, и из его, словно мертвецы из кошмаров, полезли кристальники. Десятки. Сотни. Тысячи. Огромная армия, по сравнению с которой пришедшие с аликорнами силы были лишь каплей в море. Солнечная Гвардия разом сомкнула ряды, сколь бы многочисленны ни были противники, они не собирались отступать. Гвардейцы были готовы погибнуть, но не сдаваться. Они знали, войска Кристальной Империи не будут никого щадить — накидка Сомбры из шкуры и перьев грифона на то очень прямо намекала, а потому собирались прикрывать принцесс своими телами, если потребуется. Фестралы, кивнув своим дневным сородичам, медленно растворились в их тенях, готовые прикрыть, поддержать, нанести неожиданный удар.

А грифоны… Они с трудом сдерживались, ожидая начала боя, их ненависть к Сомбре и его армии была слишком сильна, чтобы они даже задумывались о бегстве. Каждый в Грохочущем Крыле кого-то потерял. Каждый мечтал отомстить за близких, за друзей и родных. Только выучка и бесчисленные тренировки держали их единым подразделением, но каждый из них знал — рано или поздно наступит миг, когда ему придется отринуть весь налет цивилизации, ворваться в самую гущу вражеской армии в попытках забрать как можно больше ненавистных кристальников с собой.

— Мне больше по душе иной титул, но не сегодня, — Луна сбросила маску спокойствия и покров иллюзий, оскалившись, демонстрируя удлинившиеся клыки. Селестия в ужасе отшатнулась, не сумев взять свои эмоции под контроль, но ее сестра этого уже не замечала. — Здесь и сейчас для тебя, король Сомбра, Мы — Найтмер Мун! Тантабус!

— Да, моя госпожа, — проявился в реальности кошмар, склонился в изящном поклоне. — Чего желает моя повелительница?

— Погрузи врага нашего в бездну отчаяния!

— С удовольствием! — с радостным хохотом он взвился в небо, расправив подобные черному беззвездному небу крылья.

Во все стороны от него потянулся темный туман, одновременно накрыв и ошеломленных эквестрийцев, защищая их, и кристальников, вытягивая из их искаженных сознаний все страхи и сомнения. Но те никак не отреагировали, вызвав у кошмара секундный ступор.

— Это МОИ рабы! — взревел Сомбра, зажигая рог, но тут же отпрыгнул в сторону, спасаясь от удара Найтмер Мун. Показушно крутанув глефу в воздухе, она ухмыльнулась.

— Мы — твой противник в сим сражении!

Наблюдая за ходом битвы, Селена качала головой. Она знала, Селестия впадет в ступор — слишком добра и милосердна она была, слишком чиста сердцем. Знала, что прольется кровь сотен смертных. Чего она точно не ожидала, так это всей той показной театральщины, которой будет пропитано сражение между Сомброй и Найтмер Мун. В ее родном мире среди смертных тоже были моменты, когда бой предворяли бранные слова, которыми перекрикивались солдаты и предводители, но само сражение всегда происходило под лязг металла, яростные крики и рычание, стоны раненных и умирающих. Никто не перекидывался остротами в бою, экономя дыхание, будучи слишком сосредоточенным на противнике и окружении, чтобы распылять внимание на осмысление чужих слов и составление ответа.

Но в то же время обычные пони схлестнулись в жестокой рубке. Кристальники волной накатили на сбившихся в кучу и выставивших копья гвардейцев, огрызающихся магией, сверху раз за разом пикировали грифоны, засыпая темное море алхимическими бомбами, пегасы вышибали из облаков целые каскады молний. То тут, то там из теней выглядывали фестралы, нанося удары исподтишка, в уязвимые места.

В ответ летели острые, подобные иглам кристаллы, разбиваясь об обманчиво подрагивающую полусферу барьера, в воздухе бешеным вихрем осколков рвались запущенные единорогами друзы, создавая настоящий заслон на пути летунов. Безразличные к своим жизням, одурманенные кристальники набрасывались на копья, утягивая их к земле, вынуждая пони из Солнечной Гвардии постоянно маневрировать, отступать. Сколь бы хороши гвардейцы ни были, их было банально мало — на земле осталось шесть десятков земнопони и единорогов, пусть отборных, пусть тренированных, лучших из лучших, но против тысяч безумцев они бы не справились даже с помощью целого полка грифонов. Все, на что они могли расчитывать, это отвлечение, настолько долгое, насколько это возможно, лишь дать время Селестии прийти в себя, вступить в бой.

И прежде, чем ситуация вышла из под контроля, принцесса все-таки оправилась от шока. Неясно, что привело ее в чувство, может быть, рухнувший прямо ей под ноги пегас, нашпигованный осколками кристаллов, а может вынырнувший из теней фестрал, с рычанием и шипением заматывающий иссеченные передние ноги куском какой-то тряпки. Может, она увидела грифонов, что, истратив боезапас и получив серьезные раны, пикировали прямо в гущу вражеской армии, чтобы взять за свою жизнь как можно большую цену. Вокруг бушевала яростная схватка, подобной которой, как подозревала Селена, этот мир не видел никогда. В любом случае, Селестия очнулась. Ее страх, ужас, паника и отвращение перековались в единственную подходящую ситуации эмоцию.

Солнечная аликорн взмыла высоко вверх, оставив яркий огненный след. Распахнув крылья, на секунду зависла в