и желания. Жаждущая действий, она вынуждена была наблюдать и скрипеть зубами от бессилия. Воистину, если бы не вечность ее сути, она бы давно покинула неблагодарный мир вслед за остальными богами.

Сестра… Волчица вздохнула, оперевшись головой о сжатый кулак. Селену она любила, искренне и истово, и тем ужаснее было убивать ее. Неудивительно, что она в какой-то момент выгорела, осталась лишь тенью самой себя…

С другой стороны, она выжила, Селена. Ее сила ощущалась, слабо, но ощущалась. Богиня понятия не имела, чем та занята, но вряд ли она страдала.

Миг тепла растворился в глухом раздражении. Ее тюремщица была отвратительно слаба духом, раз позволяла себе СТОЛЬКО сомнений и колебаний! Хелена могла поклясться, что неизвестная ни дня не провела без этих бесполезных эмоций.

Неизвестная… Хелена откуда-то знала, что та является аликорном, одним из подвидов неких пони. Источник знаний она отследить не смогла, и могла лишь предполагать, что им был сам мир… И тот факт, что огнегривая никак не могла помешать тому влиять на нее, ее память, приводил ее в ужас. Она не знала, какая часть ее знаний и решений на самом деле принадлежали ей, а не были навязанны извне. Постоянное давление чужих сомнений сталкивало ее в собственный круговорот идиотии, но пока она сопротивлялась.

Или думала, что сопротивляется.

— Да как же ты задолбала! — рявкнула волчица, вскочив и в бессильной ярости взмахнув руками. — Слабовольная соплячка! Намотай сопли на кулак или что там у тебя и реши уже что-нибудь!

Она не сразу осознала, что стало причиной эмоционального взрыва, но, верная своей природе, быстро разобралась. Страх и ужас, столь знакомые и понятные, смешались с еще более густой, чем раньше, патокой неуверенности, обратившись совсем уж невыносимым коктейлем, быстро выбесив и так не слишком спокойную волчицу. Безжизненная пустыня вспыхнула, не в силах сдержать беснующееся пламя белой волчицы, и, к ее ужасу, огонь буквально расплавил незримую темницу.

— Да лысого ж хвоста! — впав в еще большее неистовство, Хелена одним ударом латной перчатки пробила грань своего участка чужой души и схватила ту ее часть, что отвечала за разум, рывком вытянула к себе. Ее невеликих остатков терпения хватило лишь на сохранение жизни дурной кобылы. — Ты!

— Д-да?.. — в ужасе сжалась белая рогато-крылатая пони, грива и хвост которой походили на так нравящееся Селене северное сияние.

Воспоминание о сестре, о тех далеких днях, когда они вместе встречали рассвет или закат, немного успокоило Хелену, вернув ей какое-то подобие трезвого рассудка.

— Сколько можно? Ты можешь хотя бы раз в своей никчемной, краткой жизни не бултыхаться в собственных соплях?!

— Я… Я…

— Ты! Ты и только ты! — волчица с трудом сдержалась от желания подержать маленькую — та не доставала ей даже до груди — пони за шею. — Реши уже что-нибудь! Твои идиотские сомнения достали! Ты хоть представляешь, насколько отвратительно ощущать ВСЕ твои тупые колебания?!

Селестия — богиня понятия не имела, откуда она знала это имя — сжалась в комочек, поджав под себя ноги и хвост, плотно прижав крылья. Казалось, она вот-вот заплачет, и неясно, от страха или жалости к себе.

Как ни странно, это успокоило огнегривую, позволило ей умерить свое пламя, немного утихомирив его.

— Ну и? Что тебя опять гложет, мелкая пони?

— Я… Я…

— Да говори ты!

— Я БОЮСЬ! — закричала Селестия, разрыдавшись. — Я бесполезная! Вокруг бушует бой! Моя сестра сражается с тираном и чудовищем! А я только и могу, что стоять в ступоре! Мои Элементы — добро, щедрость и магия, я не могу просто взять и возненавидеть кого-то, даже если он только этого и достоин! И ненависть не даст мне применить Элементы Гармонии! Я не знаю, что мне делать!

— И всего-то? — Хелена закатила глаза.

— Всего-то?! ВСЕГО-ТО?!

— На! — волчица вонзила шип алебарды в грудь аликорна. Та замерла, не ощущая боли, но чувствуя, как по всему ее телу распространяется жар. — Покуда не завершишь свой бой, мое пламя даст тебе решимость, раз у тебя ее ни капли! А теперь проваливай!

Вырвав шип из груди ошеломленной пони, она буквально пинком отправила ее во все еще виднеющийся разлом, выгоняя из своей уже бывшей темницы. Было велико желание ударить алебардой плашмя, но даже Хелене это казалось перебором, все-таки божественное оружие могло ту и прибить просто случайно.

Идея всучить той божественную частицу была спонтанной, но не безосновательной. Решение проблемы вечного шума и эмоционального давления выглядело первичной причиной, но таковой не было, нет. Богиня просто вспомнила Селену. Свою сестру, любимую, оберегаемую… Чья кровь была на ее руках.

Тогда, годы, сколько бы их ни было, назад, уже после первых ссор с вырыванием мира из рук друг друга, она первая пролила кровь. Ее лунная сестра не смогла… Не потому что была слаба, нет, ни разу, они во многом были равны по силам. Причиной была неуверенность, проклятые сомнения, что Селена подхватила у смертных, слишком долго за ними пронаблюдав. Три цикла длился день, чуть не погубив мир страшной засухой, прежде чем лунная волчица смогла дать отпор. И то, как Хелена подозревала, ей просто было больно смотреть на умирающих смертных.

Много после солнечная богиня думала, что лучше бы тогда мир сгорел под лучами ее солнца.

Но то были они, сестры-богини, разбросанные безумным миром по две стороны баррикад. А эта Селестия… Со злостью оскалившись, Хелена с силой ударила подтоком алебарды по земле, эта слабовольная дура не могла заставить себя вступить в бой! В бой в защиту сестры! Не против нее, а в помощь! Что за безумная глупость!

С трудом утихомирив свои эмоции — ей было сложно с ними совладать после тысяч циклов тусклого тления — волчица с грохотом села на свой трон, сняла шлем, осмотрела его. Сработанный из пластин методом сварки и клепки, он не отличался надежной защитой — то было сложновато с ее стоячими ушами и, что важнее, длинной пылающей гривой — но защищал от рубящих ударов, что было уже неплохо. По голове ей все равно чаще прилетало с размаху, а не уколом, целиться в глаза было сложно. Впрочем, она уже давно не пыталась обратить свои доспехи в лишенную уязвимых зон башню. Не нужно быть богом, чтобы понять, защиту ей дает в первую очередь ее же сила. Да и в бою против подвижной и юркой, словно солнечный зайчик, Селены нужно было двигаться. Быть несокрушимой крепостью хорошо ровно до тех пор, пока тебя не опрокидывают на спину, пользуясь мечом в качестве рычага.

Громко фыркнув, Хелена отбросила