Сейчас уже понятно, что так были вооружены разве что вспомогательные войска. Всякие шудры, нужные для обоза. Костяком и основными противниками Великой Армии Александра македонского выступала местная знать и профессиональные наемники. И эти ребята выглядели куда серьезнее:

Как и всякий великий человек, Александр был нечеловечески, до безумия, упрям. Вместо того, шоб плюнуть, вернуться назад и переварить уже захваченное, он бросился в бой.

И потащил за собой всю армию.

Ну как всю…

Приблизительно в 380 километрах к востоку от Тегерана, у подножия Эльбурса, между современными городками Саидабад и Дамган, в течение нескольких дней Александр ожидал отставшие в ходе погони войска и затем, сделав еще два перехода в северо-восточном направлении, «разбил свой лагерь вблизи города, именуемого Гекатомпилами („Стовратным“)»(Диодор, XVII, 75, 1).

На самом деле этот город был основан позднее Селевком I.

«Царь устроил здесь свой лагерь, куда отовсюду подвозили провиант. Тут-то и стал распространяться неизвестно откуда взявшийся слух, этот бич праздного солдата, что будто бы царь, удовлетворившись совершенными им деяниями, постановил тут же вернуться в Македонию. Солдаты как безумные стали забегать в палатки и собирать вещи в поход… Поскольку царь дал каждому всаднику (из союзников) по 6 тысяч денариев и по 1 тысяче — каждому пехотинцу, то и они (то есть македоняне) решили, что срок окончания службы настал также и для них»(Курций Руф, VI, 2, 15–17).

В походе уже случались сложности с дисциплиной. Глухое недовольство, открытый ропот. Были даже заговоры. Но это был первый случай бунта самой армии, до того безгранично преданной царю, с которым пришлось столкнуться Александру. Он собрал свой «штаб» и убедил его принять ответные меры, а затем, созвав воинское собрание, как было принято в Македонии и играя на чувствах чести, посулах и надеждах, снова смог убедить солдат следовать за ним.

Но это, видимо и был тот самый момент, когда всем стало ясно — «азиатское царство» стало делом Александра. Династическим. Делом правителя, не народа.

Очень показательно то, как Александр справился с бунтом. Попросту отпустил тех, кто хотел уйти, наняв заново тех, кто хотел остаться.

Примерно в это же время Александр решил, что надо бы намекнуть покоренным народам, что он все же их царь. И повелел им вести себя так, как будто Александр царь.

Персы падали перед ним ниц (там не самый простой ритуализированный поклон, больше похожий на позу в йоге, я бы не рискнул попытаться его воспроизвести без присмотра учителя) и прочие знаки внимания. Ну и еще всякое, по мелочи. Например, за Александром начал везде ходить специальный человек, который записывал его слова и деяния.

Все это не могло не вызвать отторжения у греков. Особенно у македонской знати, привыкшей относится к своему царю как к первому из равных. Тут я скажу — династия Аргеадов хоть и была любима в Македонии, но не была неприкасаемой. Например, Аргеад вполне мог стать объектом кровной мести, оскорби он ненароком одного из своих подданных. Не простого пастуха или горожанина, а представителя знатного рода всадников. В общем, простые и благородные отношения с царем, тут, в Азии, стали выглядеть какими-то примитивными и неуважительными.

Захват Бактрии и Согдианы был трудным. Александра дважды ранили — получил стрелу в бок, которая пробила панцирь, и камнем по шлему. Это в разных схватках — местность была гористая, было много укрепленных пунктов, почти каждый из которых приходилось брать штурмом. Вдобавок, похоже, Александра еще получил в характеристики вечного спутника войны — боевой понос. Вот что действительно заставляет сойти с дороги приключений, «стрела в колено» — просто эвфемизм. В одном из сражений Александр даже потерял сознание от слабости и телохранители унесли его прочь от боя.

Примерно в этот напряженный момент Александр Македонский и потерпел свое второе, и последнее, поражение.

На верхней картинке не конный дварф, а полководец, разгромивший войска Александра Македонского близ современного Самарканда, в Узбекистане. А ты даже не знаешь его имени. Честно говоря, никто не знает. Греки транскрибируют его имя как Спитамен, но у них такие вольности с этим, что следует подозревать скорее то, что его точно звали не так. Некоторые интересующиеся подобрали согдийское звучание как Спитамана. Но пока перекрестных источников нет, а древним грекам я верю чем дальше, тем меньше. Технически Спитамен скорее перс, а не согдиец, и имеет совсем мало отношения к современным таджикам или узбекам, на территории которых была когда-то Согдиана. А в его отряде, похоже, сплошь наемники-массагеты с территории современного Казахстана и белобрысой рожей, как будто в Рязани родились… Но вы же понимаете… Поэтому на нижней фотке современный памятник Спитамену в Таджикистане.

Ну и мультфильм с тщательно реконструированным сражением Спитамена против греков из Узбекистана прилагаю: https://youtu.be/lYhBnz9d7B8

Там нет ничего интересного, кроме комментариев, где люди яростно спорят об этнической принадлежности человека, жившего за тысячу лет до появления современных народов.

Всё, что мы знаем о битве, укладывается в две строчки:

«Перс Спитамен внезапно осадил Мараканду. Оповещенный о том Александр послал туда отряд в 60 верховых гетайров, 800 конных и 1500 пеших наемников. Они попали в засаду, в которой погибло более чем три четверти отряда.»

У Спитамена было около 800 наемников-массагетов. Выглядели они примерно так:

Александр заплатил своим выжившим солдатам большие деньги за молчание о катастрофе. И, так как я про это пишу, а вы про это читаете, то приходится признать — только деньги зря потратил.

Спитамен неожиданно для себя стал героем Узбекского, Таджикского и Афганского народов. Но это потом — пока бедолага бежал по пустыне, от оазиса к оазису, судорожно оглядываясь на облако пыли поднятое копытами коней карательного отряда высланного против него Александром. Бежал как герой — сделал почти 350 километров за неделю. Ничего не помогло. В конце концов безумную скачку не выдержали кочевники-массагеты (!), поэтому отрезали Спитамену голову и бросили ей в греков, со словами:

— Да на! Успокойся! Ты больной, оказывается, есть жи!

Это резко изменило международные отношения. Настолько, что через некоторое время Александр заключил мир с кочевниками и даже привлек часть из них к себе на службу. Что не нашло понимания у греческой знати, которая до этого была безальтернативным источником всадников в эллинистических армиях. Сквозь века мы можем насладиться ядовитыми слухами о саках из источников:

«…в конце лета Александр принял побежденного „Аварану хорийцев“ Сисимитру, согдийского царька, известного тем, что он женился на собственной матери и та произвела от него на свет двух сыновей. Вслед за Сисимитрой к Александру потянулись другие местные вожди, и он теперь свободно мог устраивать большую охоту возле Алайского хребта, грандиозные пиры в Самарканде и празднества в Бактрах.»

Еще до этого, после свадьбы на Роксане — представительнице одной из наиболее знатных семей Согдианы — сошло на нет и сопротивление местной знати.

Подведем итоги. Как ни странно, но поражения Александра только делают его талант полководца еще более выпуклым.

В битве у Персидских Врат не вполне понятно, что делал сам Александр, очень похоже что он не руководил сражением. В битве со Спитаменом Александра, совершенно точно, вообще и рядом не было.

При этом, в отсутствии Александра македонская фаланга, греческие гоплиты, фракийские всадники и прочие супер юниты, внезапно перестают быть убероружием.

Персы, даже в меньшинстве, не только держатся против македонцев в узких теснинах Персидских Врат, но буквально вырубают их как канадский дровосек лес.

Массагеты легко и непринужденно вырезают огромный отряд тяжелой пехоты в сопровождении всадников, будучи в меньшинстве.

И все те же самые люди, вдруг оказываются беспомощными перед греками, когда во главе греков встает Александр.

Мой рассказ краток — конечно же история завоевания Александром Персидской Империи куда насыщеннее, и полна всяких интересных моментов. Но подробнее можно почитать в куда более увесистых трудах, я же буду стараться оставаться, по возможности, рядом с битвами.

Но я бы хотел сказать, что в изнуряющей войне в Бактрии и Согдиане, Александр раскрыл свои таланты полководца, лидера и политика наиболее полно. В этой бесконечной мясорубке, в череде мелких, но ожесточенных схваток, штурмов и предательств, он смог совершить невозможное и победить. Но Великим сделало его то, что он смог совершить невозможное