— Секундочку, — остановил Кнопку старичок. — Интерьер этого собора суров и прост. И это не случайно. Там мы должны вспоминать и молиться за усопших.

— Храм хорошо сохранился, — проговорил один из чеченцев.

— И это при том, — загорелся старичок, — что его несколько раз разоряли. В 1611 году его разграбили поляки, в 1812 французы сделали в нем конюшню.

— Нам на занятиях по истории говорили, что в Москве много подземных ходов, — заговорил один из чеченских парней. — А к храму Василия Блаженного, случайно, нет подземного хода?

— Не знаю, не знаю, — замялся старичок, отводя взгляд. — Точнее, не скажу. Мне как-то в архиве доводилось видеть одну карту. но, когда я пришел второй раз, ее отдали в спецхран. Так вот, на той карте действительно был обозначен подземный ход, ведущий прямо к храму Василия Блаженного.

— Это все очень, конечно, интересно, но можно, мы все-таки зайдем в храм? — перебила его Кнопка.

— Да-да, конечно, простите. Я заговорил вас. — смутился старичок и откланялся.

Интерьер действительно был строг и даже суров. Долго находиться в храме не было времени. Чеченцы спешили, боялись не успеть на обед. Да и замерзли они в своих кожанках порядком. Уши и носы раскраснелись, кто-то начал даже чихать. В общем, Кнопка не стала их больше грузить информацией, они вместе обошли храм со всех сторон, убедились в том, что он действительно с разных сторон смотрится по-разному. А потом чеченцы поехали обедать, а Липа, проводив Кнопку, зашел в кафе выпить кофе.

Ему очень хотелось знать, что произошло у ресторана «Василий Блаженный». Но людей в кафе было немного. Да и как, о чем и, главное, кого расспросить?

Неожиданно один из официантов подошел к телевизору, где крутили какой-то модный клип, и переключил программу. Начинались «Московские новости», и молодой белобрысый диктор, не в силах скрыть волнение, проговорил:

— Сегодня в одиннадцать часов в зале ресторана «Василий Блаженный» произошел взрыв. Пострадали в основном официанты, которые накрывали столы. В полдень должно было состояться открытие ресторана. Жертв нет. Ранено семь человек. Все они доставлены в ближайшие больницы. Им оказана первая медицинская помощь. Ведется следствие. Не исключена возможность теракта. Наш корреспондент находится на месте трагедии. Как только мы получим видеоматериал, мы тут же покажем его телезрителям. Не переключайтесь.

— Ты где, дома? Ты слышал? — затараторила Кнопка, не скрывая волнения. — Скажу тебе по секрету (отец на обед приезжал с товарищем своим, я подслушала), отец говорит, что там вряд ли что-то серьезное. Он и в теракт не верит. Говорит, там что-то личное. Они теперь знаешь чем занимаются?

— Чем? — уточнил Липа.

— Пытаются вычислить, кто им на горячую линию звонил насчет Василия Блаженного. Что-то здесь не так. Липочка, вспомни точно, как то сообщение звучало. Во сколько они обещали свой теракт?

— В одиннадцать-одиннадцать — ответил Липа.

— Это точно?

— Точнее не бывает. Ты же знаешь, у меня абсолютная память на цифры, — гордо проговорил Липа.

— Знаю. Если бы у тебя еще абсолютная память на слова была. — вздохнула Кнопка и отключилась.

Но буквально через минуту перезвонила:

— Липа, а что ты там про Париж говорил?

— Ну, сообщение это, как я понял, из Парижа пришло. — проговорил Липа.

— Из Парижа, говоришь.

— Да, из Парижа, — подтвердил Липа.

— Какие же мы с тобой ослы! — загорелась Кнопка. — Ведь если сообщение из Парижа, время-то, время парижское может быть! Скорее, скорее, звони опять на горячую линию. Уточни, что время теракта может быть парижским. Я тоже сейчас позвоню. Боже мой, мы с тобой олухи царя небесного! У нас всего часа два, даже меньше уже осталось. Только бы нам поверили, только бы поверили.

И Кнопка отключилась. Озадаченный Липа, забыв о кофе, замер с мобильником в руках.

Генерал Воронцов, вернувшись из командировки не на поезде, а на самолете, мечтал о том, чтобы отоспаться. Не в купе, а дома, в широкой, мягкой, теплой постели, под пуховым одеялом, рядом с женой. Еще до отъезда генерал Воронцов успел озадачить только что принятого в отдел капитана Кошеля и Серова, которого пришлось подключить к операции из-за исключительных условий ее проведения. Интерпол предупредил, что террориста номер один Ахмеда нельзя выпускать из виду ни на минуту. И следить за ним должны люди с непримелькавшимися лицами. Генерал Воронцов понимал, что интерполовцы и сами сядут на хвост Ахмеду. Но люди Ахмеда сразу их вычислят и будут стараться вывести Ахмеда из-под их слежки. Возможно, не бросятся в глаза капитан Кошель, который недавно пришел на работу в ФСБ, его данных даже в компьютере еще не было, и Серов — «вольный стрелок», байкер, способный между тем выполнить самое сложное, порой неразрешимое для штатников задание. Таким образом, Ахмед в Москве останется под колпаком. Все было рассчитано, и, когда генерал Воронцов отправлялся в служебную командировку, он был уверен, что ситуация под контролем.

Вернувшись домой чуть раньше, генерал Воронцов был уверен, что выкроил себе заслуженный выходной, да еще в такой день — «день седьмого ноября, красный день календаря». В советское время Воронцов, как и все, сначала на демонстрацию ходил, потом на параде шаг чеканил, в оцеплении стоял и даже на трибуне успел пару раз покрасоваться.

После того как выходным стал день 4 ноября, седьмого генерал Воронцов, как и все россияне, трудился. И вот, в кои-то веки можно было устроить себе отдых! Он мог не поднимать трубку и не отвечать на телефонные звонки. Но в его мобильнике был установлен номер экстренного вызова, номер, не ответить на который он не мог, где бы ни находился.

И когда под утро по этому номеру его разбудил дежурный и, думая, что он в командировке, передал приказ немедленно вылететь в Москву в связи с чрезвычайным положением, генералу Воронцову пришлось признаться, что он уже в столице.

За ним тут же прислали машину. И буквально через полчаса генерал Воронцов проводил экстренное совещание у себя в кабинете. Один звонок на горячую линию с предупреждением о возможном теракте в самом сердце Москвы и всей России можно было воспринять как хулиганство, но два звонка, сделанные разными людьми, заставляли задуматься. К тому же Интерпол настаивал на том, что Ахмед появился в Москве не случайно, а ради реализации какого-то очень конкретного плана, скорее всего связанного с терактом. Да и за долгую службу генерал Воронцов убедился в том, что лучше десять раз перестраховаться, чем потом кусать локти. Есть сигнал — значит, они просто обязаны на него отреагировать.

Буквально через час вся Красная площадь была оцеплена, в центре Москвы организовано усиленное патрулирование. Под особый контроль был взят метрополитен и весь общественный транспорт. Одновременно был усилен контроль и на въезде в Москву. По тревоге были подняты не только все сотрудники ФСБ, но и спецназ, внутренние войска, милиция. В храм Василия Блаженного, который звонившие анонимы назвали как возможный объект теракта, незамедлительно отправили группу саперов с собаками.