И ничего я не краснею. И потом, мало ли, что человеку нужно. Он ищет место, где присесть, а все скамейки заняты. Может, он тоже не хочет идти домой. Интересно, а он еврей?»

«Похож. Волосы тёмные, нос с горбинкой. Давай попробуем узнать, как его зовут?»

Но ничего Лея попробовать не успела, так как майор подошёл к скамейке, где она сидела.

– Простите, можно я присяду?

– Садитесь. Места много.

– Спасибо. Нога болит немного. Я когда иду пешком домой, всегда с остановкой.

– А когда не пешком – на автобусе?

– Бывает.

Оба замолчали.

– А я часто вас здесь вижу. Вы кого-то ждёте? – первым нарушил тишину мужчина.

– Да, жду.

– Вы не волнуйтесь, я сейчас пойду уже.

– Нет! – почему-то поспешно сказала Лея. Потом смутилась и стала смотреть себе под ноги.

– Что нет? – опешил военный.

– Нет – в смысле, вы можете сидеть, сколько захотите. Скамейка же не моя. А жду я сына из вон той школы. Лея показала рукой в направлении, где была школа, в которой учился Аркаша.

– Сына? Ой, простите. А сколько же вам лет, что у вас сын в школе?

– Двадцать два года.

– Подождите, а сыну сколько?

– А сыну восемь.

– Да уж… О нравы…

– Да что вы знаете? Да кто вы такой, чтобы осуждать меня? – Лея вскочила.

– Встаньте с моей скамейки, это я её первая заняла! Идите себе, откуда шли! Тоже мне, защитник нравственности.

– Простите, ради Бога! Я совсем не то имел в виду! Я вовсе не хотел вас обидеть. Просто я подумал, что вам лет восемнадцать, вы очень молодо выглядите, а сын уже в школе учится…

– А это не ваше дело! Вы… вы… да ну вас!

И Лея побежала к школе.

На следующий день история повторилась. Отпросившись на обед, чтобы встретить сына, Лея бежала к пруду. На что она надеялась, чего ждала – она и сама не понимала. Но её тянуло туда с непреодолимой силой.

«Господи, кто я и кто он! Я – дура, неуч, мать-одиночка! Что я такого сделала в этой жизни, за что меня можно уважать? Усыновила мальчика? Так у меня выбора не было, так Всевышний распорядился. Растить приходится одной? Сейчас миллионы женщин так растят детей! Могу ли я понравиться такому красавцу, да ещё с орденами и медалями? Навряд ли. Дура, чего я вспылила? Хоть бы он не пришёл! А вдруг он и правда не придёт?..»

Примерно так думала Лея, когда бежала к пруду, чтобы сесть на свою скамеечку и ждать.

Ещё издали девушка заметила, что её скамейка занята. На ней сидел человек в военной форме. Сердце Леи готово было выпрыгнуть из груди, когда она подходила к скамейке. Майор оглянулся, встал.

– Я хотел извиниться за вчерашнее недоразумение. Простите, ради Бога! Сам не знаю, что на меня нашло. Расстроен был, видно.

– Это вы меня простите… Я тоже не понимаю, что это со мной было.

– А давайте-ка мы с вами познакомимся! Меня зовут Борис. А вас как?

– Лея. Меня зовут Лея. Давайте я отвечу на все ваши вопросы, чтобы мы больше никогда к ним не возвращались. Да, мне действительно двадцать два года, а моему сыну восемь. Я усыновила мальчика. Он остался без родителей. Мы ехали в эвакуацию, в Казахстан, и его родители отстали от поезда. Я пишу во все инстанции, но там сейчас такая путаница, что никто ничего толком не может сказать. А если честно, я боюсь, что их найдут. Я не знаю, как смогу его кому-то отдать. Он – единственное, что у меня есть…

– А у меня сын погиб. Маленьким. Жена в эвакуацию с ним ехала, тоже, кстати, в Казахстан, так и похоронила его в каком-то ауле. А в каком – не может вспомнить…

– Вы женаты…

Лея ещё раз посмотрела на Бориса, вздохнула и встала со скамейки.

– Мне пора. Не приходите больше сюда. У вас есть жена.

– Дело в том, что мы сейчас разводимся. Собственно, и домой мне поэтому идти не хочется.

– И мне не хочется. Здесь хорошо…

Глава шестая

Встреча

Сейчас я уверена, что вы с радостью бы прочитали историю о том, как встретились отец с сыном и о том, как они узнали друг друга. В фильмах это обычно родинка на теле ребёнка в неожиданном месте и какой-то особенной формы. На худой конец шрамик после перенесённой операции. Ещё вариант: мужчина узнаёт в ребёнке себя и потихоньку разматывается этот запутанный клубок истории. Ничего подобного в нашей истории не случилось. Главное, что они встретились. А как? Всё случилось довольно банально: в узелке лежали документы, и когда Лея с ребёнком переехала жить к майору, она показала ему этот узелок: Лея сохранила все вещи маленького Аркаши и его документы.

Сказать, что майор был ошарашен, – не сказать ничего. Он оцепенел, потом этот красивый и сильный мужчина долго плакал, а потом дождался Аркашу из школы и тихо-тихо спросил: «А ты знаешь, кто я?»

Этот же вопрос задал Жан Вольжан из «Отверженных» Виктора Гюго маленькой девочке по имени Козетта, когда решил спасти её из рук злого, мерзкого трактирщика Тенардье и его супруги, которые «воплощали собой хитрость и злобу». Они издевались над меленькой девочкой, пока старик её не выкупил, сказав Козетте, что он её отец. В отличие от Жана Вольжана, Борис был настоящим отцом мальчика. Вот такие сюрпризы иногда преподносит судьба, и если вы думаете, что эта история похожа на сказку, то я вам отвечу, что таки да, похожа. Но эта история была в тетради деда Изи и я не могла обойти её стороной, да и не хотела, поскольку это одна из немногих историй тетради, что имеет счастливый финал.

«А ты знаешь, кто я?» – тихо-тихо спросил майор у Аркаши, когда мальчишка вернулся из школы.

Аркаша посмотрел на мужчину своими чёрными, как зимняя вишня, глазами и слёзы покатились из них градом.

«Вы мой папа?» – робко, почти неслышно, одними губами прошептал мальчик, боясь услышать другой ответ, который навсегда бы разбил ему сердце. В душе Аркаша всегда знал, что рано или поздно папа найдёт их. Ведь так не бывает, чтобы, если ребёнок очень хочет чего-то, это что-то никогда не исполнилось! Поэтому Аркаша, когда просил Всевышнего о чём-то своём, всегда, о чём бы он ни просил, добавлял: «Да, Господи, чуть не забыл! Пожалуйста, пусть папа вернётся и найдёт нас! Я очень тебя прошу! Ему так плохо без нас!»

Чуть позже, когда Борис разводился со своей женой через суд, Мила призналась, что полюбила другого и что они хотели вернуться забрать мальчика, но влезли не в тот поезд, и он ушёл сразу же, как только они поднялись в вагон. Ей, конечно, никто не поверил, и из зала раздалось грозное: «Вот стерва!» Это слово тут же