но тогда это было скорее чудом, чем реальностью. Так они и лежали в разных комнатах с общей дверью: в одной комнате Бука со своими болячками, в другой – Арончик со своими. Мама держала на руках Буку, а папа, сидя на кровати, Арончика, и через открытую между комнатами дверь мальчишки могли смотреть друг на друга и даже разговаривать.

Вскоре в семье случилась большая беда: Бука взял да и умер, хотя маме говорили, что дело идёт на поправку. Буку оплакивало всё местечко, но особенно страдал маленький Арончик: он безудержно плакал, и от слёз, от отчаяния его спасала только бабушка Миндл, рассказывая разные правдивые и не очень истории о Буке.

«Арончик, люба моя, не плачь! Буке сейчас уже хорошо, ибо у него уже ничего не болит», – говорила бабушка, сама еле сдерживая слёзы.

А ещё она рассказывала Арончику о прошлой жизни да и о людях вообще. И неважно, что эти истории не были сплошь весёлыми и оптимистичными, маленького Арончика они успокаивали и обнадёживали: ему было не так плохо, как героям бабушкиных фантазий.

Глава вторая

Две истории бабушки Миндл

История первая: про красную корову

– Есть в Житомирской области село Турчинка. Когда-то в этом селе, Арончик, жил очень богатый человек со своей женой. И был он арендатором леса.

– Бабушка, а что такое арендатор леса?

– Он брал лес взаймы.

– А у кого?

– А я почём знаю? Ты будешь слушать или я ухожу, бо много дел?

– Буду.

– Имел этот арендатор много-много скота. Жена у него была женщина забитая, некрасивая и к тому же жадная.

– Бабушка, а она была еврейкой?

– Да, Арончик, но не все еврейки такие красивые, как твоя мама. И вот снится ей сон: перед самым праздником Швуес вывела она на пастбище стадо коров. А когда женщина погнала коров обратно, одна тёлка, красная, не вернулась с пастбища. Снится женщине, что встала она из-за праздничного стола, вся разодетая, вся в золоте и пошла искать эту тёлку. И увидела она, что тёлка лежит мёртвая, а рядом с ней стоит их работник Василь, а в руке у него нож. И поняла женщина, что Василь убил тёлку. Проснулась она с волнением, подивилась своему сну, а потом всё произошло так, как ей приснилось, только ещё гораздо страшнее. Красная тёлка на самом деле не вернулась: Василь, работник, её убил. И когда бедная женщина это увидела, Василь убил и её тоже.

– До смерти убил, бабушка? – со страхом спрашивал Арончик.

– Готеню, а как можно ещё убить? Конечно, до смерти.

– А ты откуда узнала про сон, если Василь её до смерти убил?

– Так она мужу свой сон рассказала, а он, когда вернулся из синагоги, увидел, что жены дома нет, и пошёл на то самое место, про которое она ему рассказала. Там он и нашёл корову и жену.

– А что с Василём стало?

– А ничего. Как работал, так и работал. Никто, мой мальчик, кроме убитой и его мужа не знал про Василя, а правосудие, как ты знаешь, в сны не верит… Еврейская кровь, Арончик, дешевле воды…

История вторая: про барана.

– Ты знаешь, Арончик, что твой дед торговал лошадьми. Ехал он как-то ночью…

– Где ехал, бабушка?

– С базара ехал, кажется. Ехал он, ехал, а вокруг темень такая, что хоть глаз выколи.

– А как это «хоть глаз выколи»?

– Так говорят, когда темно. Если выколоть глаз, сразу темень наступает. Закрой глаза. Темно?

– Темно.

– Вот и слушай дальше.

– Подожди, бабуля, а Буке темно? У него же глаза закрылись.

– Нет, мой мальчик, Буке светло. Когда человек умирает, вокруг него сначала темно, а потом свет отовсюду идёт. Яркий-яркий. Аж смотреть больно. Но он привыкает быстро, и ему всегда светло. Но это если человек хороший. А Бука у нас хороший был, правда?

– Правда. Рассказывай дальше про деда.

– Едет он ночью, значит. Вдруг лошадь останавливается и начинает фыркать. Дед слез с повозки и видит, что на дороге лежит баран.

– Мёртвый?

– Дед тоже подумал, что мёртвый. Лежит и не шевелится. Взвалил он этого барана на телегу и поехал дальше. Но с дороги сбился и плутал всю ночь. Только под утро подъехал он к воротам дома. И как только остановился, чтобы ворота открыть, баран вдруг ожил, с криком соскочил с воза и был таков.

– А если бы не соскочил?

– Из него получилось бы отличное жаркое.

– Счастье, что соскочил, правда, бабушка?

– Правда, Арончик, правда…

Глава третья

Экзамен

Арончику исполнилось семь лет. Что такое эти семь лет для мальчишки? Сейчас семилетние дети очень отличаются от семилетних детей того, довоенного, времени. Они другие. Они – дети, хотя в свои семь лет Арончик тоже был ребёнком. А вот теперь скажите: отпустит ли сейчас мама маленького семилетнего мальчика купаться на речку? В деревне отпустит. В городе – ни за что. И не спорьте: я, мама трёх сыновей, конкретно говорю вам – нет, не отпустит!

В один прекрасный день Арончик с ребятами пошёл купаться на речку. И совсем ничего, что погода стояла не по-летнему холодная и что накрапливал дождик. Пацаны, раздевшись догола, бросились в воду. Все, кроме Арончика, который в силу того, что много болел, на речку не бегал и совсем не умел плавать. Он, раздетый догола, так и простоял весь день на берегу, а когда пришёл домой, слёг. Но, что самое интересное, к тому времени жильцов прибавилось, и больной Арончик вынужден был лечь в одну кровать с мамой и братиком, который только недавно родился. Отболев, как положено, и по счастливой случайности не заразив никого, Арончик пошёл в школу. Его туда отвела бабушка Миндл. Но в школу записаться было совсем непросто – нужно было выдержать экзамен у директора школы Шейлока Абрамовича Гитермана.

Гитермана боялись все ученики школы. Он был строг, но справедлив, и шалунам влетало от него по первое число. Нет, друзья мои, он не бил детей, не подумайте ничего плохого. Он просто говорил с шалунами, но говорил так, что желание шалить отпадало само собой на несколько дней или недель. Гитерман редко улыбался, и от его мрачного пристального взгляда становилось не по себе даже самому успешному ученику школы.

Вот и сейчас, сидя за своим огромным столом, он пристально посмотрел сначала на бабушку Миндл, потом на Арончика, который весь сжался, и спросил:

– Ну-ка, Арончик, расскажи-ка мне о своей семье.

– Рассказывай! – скомандовала бабушка Миндл.

– У меня семья, – сказал Арончик и замолчал.

– Простите, уважаемый Арончик, я таки имею вас спросить: ви женаты? – спросил Гитерман и ещё строже посмотрел на Арончика, прищурив глаз, над которым был шрам.

– Да, – промямлил мальчик.

– Балбес, разве ты женат? – вступила в разговор бабушка.

– Нет.

– А что же ты говоришь директору, что ты женат?

– Не знаю.

– Скажите мне, Арон, у вас есть брат или сестра?

– Есть. У меня два брата.