Поняв, что заснуть ей не удастся, Таня встала. Струныконтрабаса, лежащего в углу, издали низкий грустный гул. Инструменту былоодиноко в темноте. Таня подошла к контрабасу и, точно успокаивая зверя,подгладила его рукой по полировке. Контрабас затих. Перстень Феофила Гроттерачто-то сонно пробормотал и выбросил слабую зеленую искру. Таня ожидала, что онапогаснет, не прожив и двух секунд, как это обычно бывало с искрами, неподкрепленными заклинанием, но ошиблась.

Мерцая слабо, точно светлячок, искра зависла в воздухе, азатем медленно, толчками поплыла к камину. Затаив дыхание, Таня следила за ней.Скользнув в камин, искра остановилась в нерешительности, а затем, подхваченнаясквозняком, взмыла вверх по дымоходу. Движимая любопытством, Таня заглянула вкамин.

Дымоход смотрел темным провалом, с другой стороны которогоедва-едва, шляпками серебряных гвоздей, поблескивали звезды. Искры уже не быловидно. Таня хотела убрать голову, но прежде, подчиняясь внутреннему порыву,произнесла: «Фандейро».

Это простое заклинание поиска считалось заклинаниемчетвертого уровня сложности и было способно обнаружить тайный ход при условии,что таковой существовал. Гробыня и тем паче Гуня не могли его знать, так какчетвертый уровень сложности начинали осваивать не раньше магспирантуры.Перстень Феофила Гроттера послушно выбросил искру. Тотчас заклинаниепревратилось в язычок живого племени, дрогнувший и вытянувшийся в огненнуюнить. Волнообразно двигаясь, как летящий ленточный дракон, огненная нитькоснулась потемневших от копоти камней камина и застыла, приняв форму одной изрун.

Боясь сбиться, Таня обвела контуры руны пальцем. Этотребовалось сделать с первого раза. Нравная магия четвертого уровня не любиланеуверенных повторов.

Завершенная руна вспыхнула ярким голубоватым огнем, который,перекинувшись Тане на палец, заплясал на нем. Таня, с которой это случалосьвпервые, испуганно отпрыгнула, пытаясь смахнуть пламя. Безрезультатно. Огонь пробежалпо ладони, захватил запястье, добрался до локтя, плеча, сбежал вниз и спустянесколько секунд охватил все ее тело. Боли Таня не чувствовала. Отприкосновений огня тело становилось прозрачным. Ощутив жар на щеках, Танявскрикнула, рванулась и… внезапно поняла, что находится уже не в гостиной.

Огненный кокон, в который она только что была заточена,погас и распался. Таня стояла в узкой сырой комнате, которую освещал лишьтонкий луч, бьющий из фамильного перстня рода Гроттеров.

– Я наверху… Я нашла ход… – сказала себя Таня.

Здесь, на втором этаже, было темно и неуютно. Длинная,вытянутая комната с деревянными стропилами, дощатым полом и стенами, обитымиотвисшей тканью. Вид у нее был нежилой. Если предположить, что и первый этаж довселения Гробыни выглядел подобным образом, то напрашивался вывод, что Гробыня,благоустраивая жилище, совершила трудовой подвиг. Да и кто еще? Не Гуня же.Сложно было представить, что этот компактный трактор был способен на что-либо,кроме сноса лишних перегородок и выноса строительного мусора.

Подсвечивая себе перстнем, Таня прошла от одной стены кдругой. Половицы провожали ее скрипом. Сухая пыль, пахнущая голубиным пометом,щекотала ноздри. В плотно закрытые ставни пробивался мертвенный лунный свет.Никого и ничего. Полное запустение.

Таня сделала еще шаг и, споткнувшись, вскрикнула. Ейпочудилось, будто что-то вцепилось ей в ногу. Ушибленные пальцы сразу заныли.Отскочив, она резко направила перстень вниз, готовая выкрикнуть Искрис фронтис.Однако атаковать боевой искрой было некого. На полу у окна Таня увиделарасстеленную мешковину, рядом с которой лежал молоток с длинной ручкой. Вполнезаурядный молоток, о который она и ударилась.

На мешковине что-то белело. Тане пришлось долговглядываться, прежде чем она сообразила, что это осколки мрамора. Решив, чтоосколки могут быть сглажены, Таня пробормотала защитное заклинание и присела накорточки, перебирая их. К молотку она не прикасалась. С ним все было ясно:молоток и молоток. Настораживало другое. Когда обычный маг хочет что-торазбить, он не разыскивает заброшенный этаж в доме на Лысой Горе и не защищаетвход на этот этаж заклинанием четвертого уровня сложности. Тане показалосьдаже, что здесь, на мешковине, осколки не одной фигуры, а двух или трех.

Таня попыталась представить, чем они могли быть прежде,однако воображение ее зашло в тупик. Маг, наносивший удары, дробил мрамормелко, как мог. Таня попыталась собрать воедино разрушенные части, использовавсклеивающее заклинание Шредерус, однако это ни к чему не привело. Старый Феофилпробурчал, что Шредерус работает только с обрезками бумаги и бумажным пеплом ичто магспирантам стоило бы знать, что заклинания, склеивающего мрамор, нет.

В ставни дуло. По улице, голодно причмокивая, разгуливалодинокий упырь и безнадежно орал: «Который час? Почему молчите, гады?»Обыватели отсиживались в домах, оставляя упыря в неведении.

Решив, что здесь ей делать больше нечего, Таня собраласьповторно произнести: «Фандейро» и перенестись в гостиную Гробыни. Однако,прежде чем она это сделала, луч перстня отклонился и зацепил что-то светлое,лежащее у дальней стены. Таня присела и подняла мраморную подушечку лапы,пожалуй, слишком широкую для того, чтобы оказаться кошачьей. Похоже, лапа отлетелапри первом же ударе молотком.

Повертев ее в руках, Таня сунула осколок в карман.

Только тот, кто отдает, способен взять.

Йозеф Эметс

Когда внизу показался Петербург, Ягун удовлетворенно кивнул.Он подул на замерзшую руку – перчатку с правой он недавно неудачно уронил, итеперь она плавала где-то в Балтийском море – и, направив трубу насадкой вверх,стал снижаться. Пылесос, израсходовавший почти весь свой бак, поминутнопринимался чихать, и Ягун с тревогой подумывал, что произойдет, если горючеезакончится прямо сейчас.

Привыкнув к компактному уюту магического мира, Ягун всегда –особенно поначалу – испытывал легкую подавленность, сталкиваясь с бестолковойогромностью лопухоидного мира. Пестрое излишество его бесконечных улиц, давящиеразмеры многоэтажек – все это казалось ненужным, хаотичным и раздражающим.

Чем больше Ягун снижался, тем огромнее казался город внизу.Серые вылинявшие проплешины пустырей, шершавая зелень скверов, причудливыекривые каналов. В целом город сверху походил на макет, причем на макет,выполненный поспешно и без особой тщательности. Ягун давно заметил, чтореальность порой выглядит менее реально, чем наше представление о ней.Например, порой невозможно поверить, что тот серебристый червячок на другомконце улицы – обычная водосточная труба. «Ну не бывает таких труб! И тень такне лежит!» – сказали бы художнику. Ан нет, бывает. И труба настоящая, ихудожник – жизнь.