Влада вонзилась глазами в сына и спросила о том, что давно следовало спросить.

– Ще ты деял у крестианцев в Монастыре?

Губы сына расплылись в улыбке, он бегло косился то на неё, то на Сивера.

– Олеську сгубили? – повернулась она.

– Нет. Риту, – ответил Сивер.

Влада с досадой выдохнула. Договор на крови дважды нарушен, а чужие племена ещё не явились. Как бы не процветали Зимние Волки, сколько бы оружия и припасов за минувшие годы не накопили, но сил тягаться с Монастырём в одиночку им недоставало.

– Не рассказывай о сем в родовом логове и не сули стаям крови, – маленький кусочек металла приковал её взгляд. – Ежели охотники запросят набега на Монастырь и азьм откажу, то сие крамолу и Гойко усилит. Не ко времени энто, совсем не ко времени. Сказывай, мол: отдал крест, ведунья размыслит и засим проречёт. Деяновы дщери аже подохнуть не могут, дабы мне не навредить.

Она говорила, а перед глазами то и дело мерещился плешивый, изъеденный болезнями Зверь. Сивер начал увещевать, что слухи всё равно не удержишь, что страх перед чужеядцами и Волкодавами может всё перевернуть, и Гойко непременно всплывёт первым в смуте, ведь надо мстить по укладу. Гнилой Зверь облизнулся и уставился слепыми глазами.

– Родная кровь… родная кровь, – сами собой сложили губы. Сивер понял, что Влада не слушает, и замолчал. Она схватила крестик с руки и растёрла в ладонях. Гнилого Зверя она видела не впервые, но теперь он совсем близко от логова.

Влада встала и пошла к выходу. Сивер удивился, но последовал за ней вместе с Яром и Сирин. Она спешила подняться наружу. Встречные в родовом логове расступались. Отошли и Сава с Вольгой, поджидавшие Яра на одной из меженей. Что беспокоит ведунью, то тревожит всё племя. За Владой один за другим потянулись сородичи, не догадываясь ещё, что толкает Зрящую Кошт выйти в лес. Сивер приказал Навьей Страже взять её под охрану, остальным же не велел выходить.

– На кой явилась, стерва поганая? – на ходу бормотала она, не отнимая крестик от губ. – Не дам себя, не дам сына, не дам тобе племя! Прочь ступай, в чертог смертный. Сгублю! Упрошу Черно-Лихо поломать гадину да сурочить, да в упокойницу отаить, да с лихоманкой посватать. Сто колов тобе осиновых в глоть, да гвоздей калёных в хребет, да едкого гною в глаза, да горькой соли на язык, да пущай ноги отнимутся и руки сломаются, да не встанешь ты и упокоишься, по воле и слову моему схоронишься!

Два десятка охотников вместе с Яром и Сивером шли за ней через лес. Над ними сгущалась ночь, узкий месяц сверкал в обрамлении звёзд. Владе казалось, что деревья дымятся и горелая кора осыпается. И чем ближе она подходила к источнику жара, тем сильнее крепло предчувствие: гнилая тварь где-то рядом – так близко, что нужно скорее отвести черноту от племени и семьи. Одежда на ней едва задымилась, кожа покраснела от жара, волосы начали тлеть. Она вытерпела и дошла до старого дуба. Вокруг горело кольцо – как раз по черте, где разрослись сосны. Крестик в руке раскалился и впёкся в ладонь. Влада пыталась пройти через огненный круг, но жар её не пустил. Священное дерево неприступно стояло, словно башня посреди Пекла. Влада рванулась сквозь кипучее пламя, её оттолкнула волна раскалённого воздуха и обгорелые кости рассыпались по земле в вихре искр и криках воронов.

Сивер вовремя подхватил её в Явьем мире. Стояла тихая прохладная ночь. Сосны недвижно несли караул вокруг священного дуба. Никакой гари, никакого огненного кольца, никакой боли от жара, но Владу всё равно бросило в пот. Она всё ещё чувствовала тающий запах гнилого Зверя.

– Ще зрит ведунья? – помог ей подняться на ноги Сивер.

– Смагу и тьму, – таков был ответ.

Стражники оглядывали поляну у неё из-за спины, Яр держал наготове винтовку, Сирин чутко следила за каждым её жестом и словом. Влада передала Сирин крестик, он нагрелся в руке, но от простого живого тепла. Прокажённый Зверь скрылся. Едва сдерживая досаду, Влада отправилась к священному дубу. След обрывался здесь.

– Лес оглядите. Ночью не спать! Костры в логове запалите, да ярче! И всякого света поболе.

Среди знаков на дубе нашлись свежие восьмиконечные кресты и звёзды. Поганые символы шли через каждые три, пять и семь Навьих рун. Влада хотела, как следует рассмотреть их, но голова закружилась, и Сивер вновь поддержал её.

– Вернёмся при свете, – посоветовал муж. – Ще бы ты не почуяла, оно ныне сокрылось.

Стражники разбрелись по лесу в поисках чужаков. Влада в тревоге оглядывалась, но след возле священного дерева растворился. Она поманила Сирин идти, приходилось оставить охоту другим. Сивер взялся её проводить, но перед уходом Влада вновь оглянулась.

– Яр! Огляди лес. Коли встретишь Тьму, так стреляй, – кивком указала она на винтовку. – Пера разит даже Навьи силы.

Яр стянул винтовку с плеча. Теперь это его оружие, оно его защищало. Влада позволила Сиверу отвести себя в логово под охраной. Сколько бы не принюхивалась она даже на обратном пути, но не могла различить столь испугавший её запах тлена.

*************

Яр не знал, кто привиделся матери, да и не рвался искать. Вначале он хотел найти Свиря. Убить кого-то из Навьих-Рёбер – означало забрать часть него самого. Он повернулся к священному дереву рассмотреть знаки. Может быть Свирь их оставил, пытаясь запутать след? Доля как будто нарочно привела его снова к мёртвому дубу. С утра в дереве кажется ничего не изменилось, кроме жалких