Имя Чавеса уже давно гремело в Венесуэле — в 1992 году он возглавлял военный путч против предшественника Кальдеры. Торжеству либерализма Чавес противопоставил старую добрую кубинскую модель, сдобренную теологией освобождения.

Фидель Кастро, кумир Чавеса, и сам в то время пошел на сближение с католичеством, хотя ранее не слишком его жаловал. Девятнадцатого ноября 1996 года он встретился в Риме с Иоанном Павлом II, прилетев в столицу Италии на совещание Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН. «Надеемся вскоре увидеть ваше святейшество на Кубе», — сказал он понтифику на прощание, поразив Войтылу хорошим знанием его энциклик и поэзии[1250].

Кубинский режим, некогда жестоко преследовавший духовенство, больше не шарахался от церкви, напротив, регулярно принимал у себя гостей из Апостольской столицы. Почин дал Бернарден Гантен, тогдашний глава Комиссии справедливости и мира, который посетил Гавану еще в 1977 году, застав самый разгар борьбы с религией. В 1988 году на Кубе гостил архиепископ Нью-Йорка Джон О’Коннор, принявший участие в поминовении слуги Божьего Феликса Варелы-и-Моралеса, лидера кубинского движения за независимость первой половины XIX века. В том же году с Кастро общался Роже Эчегарай, обсуждавший возможность приезда римского папы.

Теперь же, после аудиенции у главы Апостольской столицы, сам Кастро устроил прием для папских чиновников, причем сделал это в гостинице «Колумбус», принадлежавшей как раз Ватикану и католическому братству «Рыцари Колумба». Стало ясно, что дело наконец сдвинулось с мертвой точки. В октябре 1997 года на Кубу прилетел Наварро-Вальс, чтобы утрясти последние детали. Власти пошли на уступки церкви: единоразово вернули праздник Рождества, выдали 57 виз священникам, участвовавшим в организации папских поездок, и гарантировали, что все желающие увидеть знаменитого гостя получат выходной. Однако просьба разрешить католические школы и пустить духовенство на телевидение уважена не была.

Кастро лавировал, как когда-то Ярузельский. Он надеялся использовать визит первосвященника в своих интересах, но боялся, что его строй постигнет судьба социалистической Польши. А потому с одной стороны расшаркивался перед польским патриотизмом, коря Россию за недоброе отношение к родине понтифика, с другой же устроил торжественное перезахоронение останков Че Гевары, недавно обнаруженных в Боливии. Апостольская поездка Иоанна Павла II должна была проверить на прочность кубинскую власть[1251].

В октябре 1996 года после полуторалетнего перерыва возобновились переговоры с другой коммунистической страной, Вьетнамом. Этот ребус был позаковыристее кубинского. Несмотря на ощутимый процент католиков в стране, их вера воспринималась большинством как наследие империализма — французского и американского. «Но ведь мы не бомбили вас», — заметил архиепископ Челли во время очередного раунда переговоров с вьетнамским Министерством по делам вероисповеданий. «Просто у вас нет самолетов», — услышал он в ответ.

Тамошние власти по чехословацкому образцу создали лояльный им Католический комитет солидарности, не подчинявшийся Святому престолу. Священники, отказавшиеся туда войти, подвергались гонениям. Перестройка в СССР заставила и вьетнамские власти пойти на некоторые послабления. В 1991 году, после тринадцатилетнего заключения, из страны выпустили кардинала Ксавье Нгуен Ван Тхуана, который вскоре занял в Апостольской столице должность вице-председателя Совета справедливости и мира. В том же году Иоанн Павел II канонизировал 117 вьетнамских мучеников, отдавших свои жизни за веру на протяжении трех веков. В 1989–1990 годах Эчегарай трижды посещал Вьетнам, зондируя почву для переговоров с властями. В 1990 году переговоры начались, но шли с большим скрипом. Вьетнамцы поначалу не проявляли заинтересованности в установлении дипломатических отношений со Святым престолом и упирались в вопросе назначения новых епископов архиепархий Хюэ и Хошимина. В декабре 1996 года нескольким вьетнамским иерархам запретили выехать «к апостольским порогам», а на следующий год во Вьетнам не пустили кардинала Нгуена Ван Тхуана, который собирался рукоположить двух прелатов. К тому времени позиция вьетнамских властей изменилась: теперь они обуславливали приезд в страну римского папы размещением в Ханое нунция. Переговоры продолжались без особого толка. Нунций в Ханой так и не приехал, вследствие чего вьетнамские власти не дали добро на визит Иоанна Павла II, когда тот в октябре 1999 года хотел включить страну в очередной азиатский вояж[1252].

* * *

В 1996 году наместник святого Петра, слетав на один день в Тунис, возобновил поездки по Европе. Словения, Германия, Венгрия, Франция — страны, которые он посетил в тот год. Объединяла эти визиты тема христианства как основы европейского единства. В Германии понтифик вспоминал судьбоносную встречу Карла Великого с римским папой Львом III в 799 году, во Франции — крещение Хлодвига, в Словении — деятельность Кирилла и Мефодия.

Посещение Германии, естественно, не обошлось без антинацистских акцентов. Иоанн Павел II причислил к лику блаженных двух немецких священников, попавших в концлагерь Дахау за свои взгляды, а заодно поднял голос в защиту Пия XII, процитировав письмо римского папы к одному из вышеназванных слуг Божьих, в котором тот с похвалой отзывался о его выступлениях против политики Гитлера.

Традиционные, казалось бы, заявления на этот раз приобрели особенное звучание. Дело в том, что годом раньше немецкий епископат выпустил коммюнике в память о Холокосте, где признал, что несет долю ответственности за эту ужасную трагедию. На этом фоне слова Иоанна Павла II выглядели попыткой «сдать назад», особенно в Германии, где образ Пия XII связывался больше с обличительной пьесой 1963 года «Наместник» авторства Рольфа Хоххута, чем с работами историков.

Немецкий епископат, как обычно, доставлял Войтыле множество хлопот. Местный клир был взбудоражен спором насчет того, можно ли допускать второбрачных к причастию, и ждал слова понтифика. Но Иоанн Павел II предпочел вообще не поднимать скользкую тему.

Население, привыкшее к паломничествам Войтылы в свою страну, не проявляло большого энтузиазма, а скинхеды и секс-меньшинства устроили митинги протеста в преддверии визита. Зато канцлер Гельмут Коль был прямо-таки восхищен Войтылой. «Это — величайший человек второй половины столетия, а может, и всего века», — поделился он своими впечатлениями в телефонной беседе с Рокко Бутильоне[1253].

Во Франции вышло наоборот: правоцентристский президент Жак Ширак и его однопартиец премьер Ален Жюппе ограничились короткими протокольными встречами с приехавшим понтификом (хотя Ширак глубоко уважал Войтылу), а целый ряд СМИ и политиков обвинили церковь в том, будто она пытается «присвоить себе национальную историю» — точь-в-точь как это было в Польше тридцатью годами ранее[1254]. Зато народ массами стекался в места, где римский папа обращался к верующим. Папская месса в Реймсе собрала у экранов 40% телезрителей — результат, о котором никто и не мечтал[1255]. Казалось, повторилась ситуация 1980 года, о которой вспоминал Фроссар: « первый раз я видел парижских водителей, которые не впадают в бешенство от 15‐минутной пробки. Если когда-нибудь начнутся разговоры о беатификации Иоанна Павла II, думаю, это чудо найдет свое место в документах»[1256].