Каталонии, маршал Сульт, губернатор королевств Арагона и Валенсии, не прислал ему в поддержку ни одного батальона! И вы помните, как самого маршала Сульта бросили в Опорту, а маршал Виктор не выполнил приказ и не пришёл к нему на помощь. В свою очередь, Сульт позже откажется помочь Массене, когда тот будет стоять у ворот Лиссабона. Тот напрасно прождёт полгода! Массена не смог добиться, чтобы Бессьер помог ему сразиться с англичанами у Альмейды…

Я мог бы привести множество примеров эгоизма и непослушания, которые погубили французскую армию на полуострове, но надо признать также, что основная вина лежит на правительстве. Понятно, что в 1809 году, когда Австрия выступила против императора в Германии, он покинул Испанию, чтобы противостоять более срочной опасности, но нельзя объяснить, как после победы под Ваграмом, после заключения мира на Севере и женитьбы Наполеон не почувствовал, насколько важно для него вернуться на Пиренейский полуостров, чтобы выгнать оттуда англичан и закончить там войну!

Но что самое удивительное, как этот великий гений счёл возможным руководить из Парижа действиями армий, находящихся за 500 лье от него в Испании и Португалии, где действовало огромное количество повстанцев, захватывающих и убивающих офицеров, доставляющих депеши, обрекая командующих армиями оставаться месяцами без известий и приказов!

Возможно ли, чтобы при таком руководстве война закончилась бы успехом?.. Поскольку император не мог или не хотел приехать сам, он должен был наделить одного из своих лучших маршалов высшим командованием над всеми армиями на полуострове и сурово наказывать тех, кто оказывал неповиновение! Наполеон поставил короля Жозефа своим заместителем, но тот был человеком мягким, образованным, остроумным… но совершенно чуждым военного искусства. Он стал игрушкой в руках маршалов, которые не выполняли его приказов, считая его присутствие в армии помехой. С уверенностью можно сказать, что чрезвычайная доброта этого короля привела его ко многим ошибкам, самая главная из которых — противостояние воле императора в вопросе о том, как обращаться с испанскими военными, захваченными французскими войсками на поле боя. Наполеон приказал отправлять их во Францию как военнопленных, чтобы уменьшить число наших врагов на полуострове. Но Жозеф, не желая сражаться с теми, кого он называл своими подданными, стал защищать испанцев от нас. Испанцы же пользовались его доверчивостью: как только их захватывали, они кричали: «Да здравствует наш добрый король Жозеф!», и просились на службу в его войска. Жозеф, несмотря на замечания французских маршалов и генералов, настолько верил в кастильскую честность, что создал многочисленную гвардию и армию, состоящую только из взятых нами в плен испанцев… Эти солдаты, хорошо оплачиваемые, хорошо экипированные и на хорошем довольствии, оставались верными Жозефу, только пока наши дела шли хорошо. При первой же неприятности они тысячами дезертировали и присоединялись к восставшим патриотам, обращая против нас оружие, данное им королём. Это не мешало Жозефу снова верить в искренность их заявлений, когда они снова попадали в плен, а они снова просились зачислить их в его полки. Более 150 тысяч человек перешли так с одной стороны на другую, а так как Жозеф тут же приказывал выдавать им форму, если они возвращались в лохмотьях, испанцы прозвали его полководцем обмундирования.

Французские войска были очень недовольны этой системой, своего рода бочкой Данаид[113], до бесконечности продолжающей войну, возвращающей врагу уже взятых нами солдат, и эти солдаты снова выступали против нас! Император часто выражал недовольство таким положением дел, но ему не удалось его изменить! Со своей стороны, Наполеон тоже содействовал постоянной подпитке сил врага, с которым он сражался в Испании и Португалии: не желая слишком ослаблять французскую армию, стоящую на Рейне, он обязал союзников по договорам поставлять часть войск и посылал эти войска на Пиренейский полуостров, чтобы меньше проливать кровь французов. Это желание было понятным и похвальным, но обстоятельства делали эту систему не только непригодной, но и вредной.

Действительно, использование иностранцев может быть полезным в регулярной кампании небольшой продолжительности, совсем другое дело — сражаться в течение нескольких лет с таким неприятелем, как испанцы и португальцы, которые всё время не дают покоя, но с которыми нельзя встретиться в открытом бою. Чтобы вынести постоянные тяготы такой войны, надо иметь сильное желание победить и рвение, которого никогда не добьёшься от иностранных войск. Поэтому те солдаты, которых император получал от своих союзников, не только плохо служили в наших рядах, но, привлечённые высокой оплатой, которую неприятель предлагал тем, кто переходил к нему на службу, дезертировали целыми толпами и ежедневно. Так, итальянцы, швейцарцы, саксонцы, баварцы, вестфальцы, гессенцы, вюртембержцы и др. вскоре образовали многочисленные полки в армиях наших врагов. И поляки, те самые поляки, которые так громко заявляли о своей преданности Франции, в большом количестве переходили в английскую армию, где всегда больше платили и лучше кормили, так что Веллингтон сформировал из них сильный легион, который запросто сражался против французов.

Недостатки иностранных солдат, которыми император наводнил Пиренейский полуостров, и испанские пленные, так неосторожно вновь вооружаемые Жозефом, нанесли нам большой ущерб.

И всё же я считаю, что основной причиной наших неприятностей — хотя ни один военный, описывающий войны в Испании и Португалии, не указал её — было огромное превосходство английской пехоты в точности ружейного огня, превосходство, происходящее из частых упражнений в стрельбе по мишеням, а также во многом из-за построения английской пехоты в две шеренги. Я знаю, что многие французские офицеры отрицают эту последнюю причину, но опыт показал, что солдаты, сжатые между первой и третьей шеренгой, стреляют почти все в воздух, а третья не может хорошо прицелиться по врагу, так как два первых ряда его скрывают. Утверждают, что две шеренги не могут хорошо противостоять кавалерии, но английская пехота в одно мгновение могла удваивать свои ряды, выстраиваясь в четырёхшереножную линию, чтобы принять атаку, и никогда наши эскадроны не могли застать её построенной в две шеренги, использовавшиеся только для стрельбы!

Как бы там ни было, я убеждён, что Наполеон победил бы и усадил своего брата на испанский трон, если бы он закончил эту войну, прежде чем пойти на Россию. Полуостров получал поддержку только от Англии, а та, несмотря на недавние успехи своих армий, была так озабочена постоянной посылкой людей и денег, которых поглощал Полуостров, что Палата депутатов была готова отказать в субсидиях, необходимых на новую кампанию. Когда при нашем возвращении в Португалию уже шёл глухой слух о намерении Наполеона напасть на Россию, английский парламент дал разрешение на продолжение войны в Испании. Она не была удачной для