Из этих оценок проистекала задача «политической революции», которая должна была начаться во имя восстановления социального равенства и «советской демократии», за ликвидацию власти бюрократии и новой советской аристократии.

Учредительная конференция состоялась в пригороде Парижа 3 сентября 1938 года, хотя по соображениям безопасности было объявлено, что проводилась она в Швейцарии.[1429] Свой дом для проведения конференции предоставили супруги Росмеры. Политически давно отошедшие от Троцкого, они поступили так из личных чувств уважения и симпатии, следуя сохранившимся дружеским отношениям.

Сведения об организациях, представленных на конференции, фигурировавшие во вступительном докладе П. Навилля, а затем в газетных публикациях, были преувеличенными. Сообщалось, например, что в конференции участвовали 30 человек из 12 стран, представлявшие 32 организации.[1430] Однако при персональном учете оказалось, что мандатами располагали 4 человека из США, 4 — из Франции и по одному из Греции, Бельгии, Великобритании и Бразилии, то есть всего 12 человек.[1431]

Во время конференции в доме Росмеров присутствовала дама по имени Сильвия Агелофф — американка русского происхождения, сестра другой американки, Рут Агелофф, исполнявшей некоторое время обязанности секретаря Троцкого в Мехико (иногда Сильвия помогала сестре). Сильвия приехала в Париж на деньги своей подруги Руби Вейл, которая была связана с советской резидентурой в Нью-Йорке, причем Сильвия не подозревала об этом. Сильвия заявляла, что послана Троцким как переводчик, но в этом качестве ничего на конференции не делала. Зато ее, старую деву непривлекательной внешности, Руби Вейл познакомила здесь с интересным молодым человеком, который представился богатым бизнесменом и сделал вид, что влюбился в нее. Этим человеком был Рамон Меркадер, который при помощи Сильвии проникнет в дом на авенида Виена в Мехико и менее чем через два года станет убийцей Троцкого.[1432] Именно кулуары учредительной конференции IV Интернационала стали одним из отправных моментов в подготовке его убийства.

Конференция провозгласила создание IV Интернационала (Мировой партии социалистической революции) и утвердила его устав. Решено было, что в каждой стране будет существовать только одна национальная организация (секция), а Интернационал будет строиться на основе принципа «демократического централизма», причем, в соответствии с большевистской традицией, акцент делался именно на централизме, а не на демократическом характере организации.

Ряд резолюций, принятых конференцией, представляли собой конкретизацию «Переходной программы», которая была единогласно одобрена.

Был избран Исполнительный комитет в составе пятнадцати членов, то есть примерно столько, сколько участвовало в конференции официальных делегатов. Имя одного из членов Исполкома открыто названо не было. Им был Л. Д. Троцкий, избранный, по его просьбе, в качестве «секретного члена», исходя из условий пребывания лидера всего движения в Мексике.[1433]

Так, после почти пятилетних усилий, было наконец создано оформленное международное объединение сторонников Троцкого, разделявшее его стратегические установки, из которых главными были курс на мировую перманентную революцию, защита СССР как «дегенерировавшего рабочего государства», призыв к политической революции в СССР.

Как раз в то время, когда Троцкий с женой только прибыли в Мексику, в Москве состоялся второй «открытый» судебный процесс над семнадцатью обвиняемыми (23–30 января 1937 года). На скамье подсудимых находились в свое время близкие к Троцкому деятели К. Б. Радек, Г. Л. Пятаков, Г. Я. Сокольников, Л. П. Серебряков, Н. И. Муралов и др. В порядке «амальгамы» к ним пристегнули неизвестных лиц. Обвиняемым было приписаны создание «параллельного антисоветского троцкистского центра», организация шпионажа, диверсий, подготовка убийств высших советских деятелей — полный набор обычных для «большого террора» измышлений. Все эти «преступления» они выполняли, судя по обвинительному заключению, по указаниям Троцкого, который, в свою очередь, давал их по согласованию с тайными службами «фашистской» Германии.

Все обвиняемые признались в преступлениях, причем особенно энергично с прокурором А. Я. Вышинским и судьей В. В. Ульрихом сотрудничали Пятаков и Радек. Радек подчас даже опережал прокурора в очернении себя самого. Обвиняемые называли фамилии и многих других бывших деятелей оппозиции в качестве связанных с ними «изменников родины». В числе прочих было произнесено имя ближайшего в прошлом соратника и друга Троцкого X. Г. Раковского.[1434] Было ясно, что последуют новые кровавые спектакли.

Уже первый судебный процесс над Каменевым, Зиновьевым и другими деятелями убедил Троцкого в необходимости развертывания масштабной кампании разоблачения сталинского террора. Она была тем более необходимой, что некоторые популярные западные интеллектуалы выражали уверенность, что судебные процессы в Москве эффективно способствовали ликвидации «пятой колонны» и укреплению безопасности СССР в связи с угрозой агрессии со стороны гитлеровской Германии. Из всех уважаемых европейских симпатизантов писатель Лион Фейхтвангер высказал самые одиозные суждения по поводу того, что происходило в СССР в 1937 году. Он посетил судебный фарс в январе 1937 года и выразил убеждение в правдивости показаний обвиняемых. Вскоре в книге под названием «Москва, 1937» он рассуждал, как прост в обхождении и демократичен советский лидер, какие муки доставляет ему восхваление его личности народом.[1435]