озарений, прозрений, инсайтов, которые были бы ложными или являлись с целью нанести прямой урон человечеству. (Другое дело, как мы распоряжаемся результатами нашего иррационального мышления, то есть теми результатами, которые вытекают и оформляются из них).

Более того, отметим еще один дополнительный аргумент в пользу фундаментальности, природности, истинности результатов продуктивного мышления в иррациональной его части:

– спонтанность интуитивного прозрения как рождения нового смысла

– и чувство удовольствия-удивления, автоматически сопровождающее понимание данного смысла.

И то и другое – это двойная печать, которой наша физиология непременным образом удостоверяет ценность (оче-видность, истинность) того, что заложено в этом смысле. Иначе, зачем было природе подключать столь значимые факторы обнаружения данной ценности. Здесь, конечно, соматическая природа нашего организма пошла навстречу нашему интеллекту, снабдив человека этими указателями истинности и ценности иррациональных прозрений в едином процессе продуктивного мышления.

Итак, возвращаясь к началу данного раздела, мы должны сказать следующее. Метафизика только потому испытывает столь значительные трудности по определению и разделению основных своих понятий – то, что недостаточно четко определено, невозможно и четко разделить, – что до сих пор иррациональное (интуитивное) мышление не получило тот «должностной» статус, который ему на самом деле принадлежит в общей картине (цепочке) продуктивного мышления. А принадлежит он ему по праву, поскольку ни один процесс продуктивного мышления не обходится без иррациональной его части (диапазон 2-3-4, см. Рис. 1, Раздел 5.4. ««Двойная рефлексия» Г. Марселя……..»). Почему оно так и осталось на обочине теории познания, вот в чем вопрос. Скорее всего, потому, что мы в первую очередь «видим» одно только сущее – и об этом не уставал говорить Хайдеггер – и «видим» только потому, что учитываем лишь результат логического мышления, благодаря которому иррациональная идея сначала (посредством рефлексии-1) собирается в предполагаемую мысленную конструкцию, а затем, после возникновения этой идеи в бессознательном и проникновения ее в сознание, последняя посредством рефлексии-II раскрывается в Истину, из которой становятся видимыми проявленные из нее сущие. И видимы они только потому, что названы нами как объекты знакомые нашему сознанию. Итак, мы «видим» в основном только объекты-сущие, но мы не «видим» всего того, что случается между концом рефлексии-I и началом рефлексии-II. А именно, не «видим» мы, а потому и не учитываем:

– инкубационной фазы, которая обычно наступает после интенсивной проработки комплекса сущих как предполагаемых участников будущей новой идеи;

– интуиций в виде инсайтов, прозрений, озарений, которые порой проходят у нас по «департаменту» мистики, а в лучшем случае эстетики (искусства), но никак не метафизики;

– допонятийной фазы мышления, которая непосредственно предшествует рефлексии-II и в процессе которой неизвестно каким образом осуществляется перекодировка нейрофизиологических процессов нашего мозга в информацию «узнаваемую» нашим сознанием.

Получается парадоксальная вещь: все самое ценное, что происходит на бессознательном уровне и что спонтанно, то есть помимо нашей воли и нашего сознания нам является, выпадает из общей картины нашего видения, а следовательно и видения метафизики. Это все равно что мы видим звездное небо, но ничего не знаем ни о строении Вселенной, ни о тех процессах, что в ней происходили ранее и происходят сейчас.

Но, согласно определению Хайдеггера, метафизика – это выхождение за пределы сущего, это общий взгляд не только на само сущее, но и на то, благодаря чему и откуда сущее возникает и обнаруживает себя. А это как раз, хотя и воспринимается нами как уловление смысла идеи в виде испытания удовольствия-удивления от понимания смысла, но не учитывается и по сути дела выпадает из рассмотрения метафизики. То есть метафизика оказывается без того фундамента, на котором она должна стоять, как и любая другая дисциплина. Так, например, математика стоит на фундаменте аксиом, биология – на фундаменте генетики, а физика – на фундаменте законов микромира. Спрашивается, а на чем стоит метафизика? Не на «голой» же рефлексии (логике), а на чем-то том, что ей, хотя и незримо, но весьма существенно споспешествует. Так что же приходит на выручку нашей способности логически мыслить на уровне сознания? А приходят уже названные нами выше процессы в бессознательном. Логика лишь подготовляет их и оформляет результат последних. Не будь этих результатов, ей нечего было бы оформлять и представлять в готовом виде то, что на самом деле свершилось в бессознательном. И наше незнание того, что происходит в нашем же бессознательном и на грани между ним и сознанием является достаточно слабым оправданием того, что метафизика осталась без своего основания. Досократики заложили этот фундамент, но последующие времена, согласно Хайдеггеру, не только предали его забвению, но и соорудили на этом месте колосс на глиняных ногах, сохранив лишь наименования введенных греками понятий, но исказив при этом их смысл.

Спрашивается тогда: когда и почему был искажен сам смысл этих понятий, где то распутье, после которого метафизика изменила своему призванию. Остановимся на этом более подробно. Как мы уже установили, наше внутренне-осязательное восприятие явления интеллектуальной новизны послужило главным побудительным мотивом к зарождению метафизических понятий Истины, природы, бытия и логоса. Причем, обратим особое внимание на то, что эти понятия появились задолго (примерно, более чем за столетие) до того, как Платоном было дано, хотя и в зачаточном виде, философское понятие идеи. Вот и получается своеобразный «дым впереди паровоза»: сначала в метафизических понятиях было запечатлено восприятие (ощущение) от скрыто от сознания воздействующей силы проникающей в наше сознание иррациональной идеи, идеи, еще не оформленной в виде понятия и еще не названной в культуре ранней Античности. И лишь потом, спустя более чем столетие, Платоном было введено философское понятие идеи, понятие, которого хотя и не было у досократиков, но восприятием воздействия которого – от явления самой идеи – они руководствовались при разработке основ онтологии.

(В наиболее подробном виде данная ситуация нами изложена в рукописи Статьи: «Бытие как возникновение новизны посредством создания идей». Раздел 3. «Подсказки Гераклита в «первом начале»: где надо искать «другое начало» (Хайдеггер)? Именно здесь на основе анализа фрагментов Гераклита – в переводе Хайдеггера – нами показано, что более чем за сто с лишним лет до Платона Гераклит уже оперировал понятиями, сопутствующими спонтанному возникновению идеи в нашем интеллекте, той идеи, этапы создания которой описаны нами выше и будут существенно дополнены в Разделах Части 111).

Так, наверное, внутреннее восприятие чувства собственной вины привело к рождению моральных понятий (совести, долга, справедливости и т. д.) до рождения идеи самой нравственности. Или другой, быть может более простой и более знакомый нам пример: внутреннее восприятие побуждающей силы собственного природного дарования к какому-либо роду деятельности буквально принуждает художника к созданию глубоко личностных произведений искусства и