и торговую статью, чтоб быть между государствами торговле сухим путем и Черным и Белым морем», Маврокордато изложил целый ряд соображений: султан желает, чтоб вольная торговля процветала и была обоим государствам с прибылью по сухому пути и по Белому морю, и разрешает приезжать на то море русским торговым людям с своими товарами на кораблях из Архангельска; приезд и отъезд им будет свободный, без обиды, «и в пошлинах никакого утеснения им не будет, как не бывает и в иных государствах». Но по Черному морю русским торговым людям ходить на кораблях султан не позволяет, разве что позволит им только ходить до порубежного города Керчи, где для приезда русских кораблей будет сделана особая московская корабельная пристань, для поклажи всяких русских товаров построятся кладовые амбары и гостиные дворы, а торговым людям дадутся постоялые дворы. Керченский паша по указу султана будет оказывать всегда «всякую должную честь и почитание безо всякой обиды и налоги». Торговым людям вольно будет в городе Керчи иметь свои собственные купленные дворы, лавки и амбары с платежом обыкновенных податей. Им позволено будет также у той московской пристани в пристойном месте построить православную церковь.

Посланники, однако, такой уступкой — разрешением плавать в Керчь — не были довольны. Они развивали широкие планы русской торговли по южным морям: «Керчь — город малый и незнатный, русским торговым людям привозных своих товаров продавать там будет некому» и покупать там турецких и иных заморских товаров будет нельзя, потому что никаких заморских товаров в привозе там не бывает, ниоткуда торговые люди ни с какими товарами к Керчи не приезжают; так как она от Царьграда в дальнем расстоянии. Пусть султан позволит русским торговым людям со всякими товарами ходить от Азова по Черному морю на кораблях «во все свои салтанские знатные места и в Царьград, а из Царяграда они могут ходить и на Белое море, и в Смирну, и в Египет, и в иные места». А взаимно и турецким купцам будет позволено приходить с товарами из Царьграда и из иных мест к Азову и к Таганрогу.

Маврокордато сослался на запрещение доступа в Черное море другим европейским народам. У султана недавно была дума в диване с великим визирем, с муфтием, казы-аскерями, кубе-визирями и с другими ближними людьми, на которой о черноморской торговле было многое «рассуждение», и там постановлено и утверждено, что так как торговым людям других государств: французам, англичанам, голландцам и венецианцам ходить по Черному морю на своих кораблях не дозволено, то и русским торговым людям разрешить ходить по Черному морю на своих кораблях невозможно. Если же русские торговые люди пожелают из Керчи ехать со своими товарами в Трапезунд, в Синоп или в другие города и места, то они могут для этого нанимать турецкие корабли, а царские корабли должны будут стоять, ожидая их возвращения, под Керчью. Посланники в возражение привели аргумент, на который они ссылались уже и раньше: «У царя состроен великой морской караван, в котором ныне готовых кораблей и каторг до 120, кроме иных мелких морских судов». Флот этот выстроен не для того, чтобы ему стоять на одном месте и «по морю хождения не иметь». Никогда не бывает, чтобы такие морские суда стояли на одном месте, не принося никакой прибыли[1023].

Очевидно, у Петра, в связи с прекращением войны с Турцией, когда оказалось, что азовский флот, по крайней мере в ближайшем будущем, для тех военных целей, для которых он был выстроен, не понадобится, явилась мысль приспособить этот флот для торговых операций по Черному морю. Может быть, даже высказывались планы и более дальнего плавания с коммерческими целями: в Средиземное море — в Смирну и Египет. Таким образом, сооруженный флот не только не был бы в убыток государству, но и приносил бы значительную прибыль. Эти мысли Петра о плавании военных кораблей с торговыми целями и о прибыли, которую вследствие этого будет давать военный флот, усвоенные из личных бесед с царем перед отправлением в посольство, Украинцев и приводил теперь в переговорах с турками. Сам он по собственному почину, не имея на то поручения царя, заговорить о таком новом назначении военного флота, разумеется, не мог. Что же касается указанного Маврокордато примера других европейских государств, которым доступ в Черное море «возбранен», то посланники заявили, что «те государства царским подданным торговым людям не пример, потому что из тех государств торговым людям приходить в Черное море на кораблях далеко и неспособно», поэтому они и ведут свои торги на Белом море и в Царьграде, а русским торговым людям по Черному морю от Азова в Трапезунд, в Синоп и в Царьград «ходить способно и сручно».

Тогда Маврокордато резче выдвинул свой главный довод против просимого посланниками разрешения. Черное море находится всецело во владении султана: оно — внутреннее турецкое море, «тем Черным морем и кругом его всеми берегами владеет один салтан, а иного государя к тому морю никакого владения, ни места нигде не бывало и ныне нет. И того ради и ныне и никогда плавания по Черному морю московским кораблям и никаким судам для торговли поволено не будет, понеже от веков никто из иных народов при владении турском не имел на том море плавания». «С великим прилежанием» исстари много раз просили и теперь еще просят французы, англичане, голландцы и венецианцы о разрешении плавания в Европе по Черному морю, а в Аравии по Чермному «ради купечества»; но в том им Порта издревле отказывала и теперь отказывает, «говоря, чтобы они никакой в том надежды не имели». Никогда им того позволено не будет. Для усиления аргументации Маврокордато прибег к метафорам. Оттоманское государство имеет эти моря, «яко чистую и непорочную девицу, и не токмо иметь на них кому плавание, но и прикоснуться никого никогда не допустит». Такое твердое намерение у Порты «никогда и ни для чего не отменится». Султан скорее пустит кого-нибудь в свои внутренности, чем даст позволение иным народам плавать по этим морям. Англичане и особенно голландцы добивались этого позволения в вознаграждение за посредничество в Карловицах, но «в том им Порта отказала и прошение их отставила».

Посланники, видя, что их домогательство в целом успеха иметь не будет, попробовали добиться частичного успеха и заговорили о пропуске от Керчи к Царьграду если не всего флота, которого, впрочем, в мирное время опасаться нечего, то, по крайней мере, «указному», т. е. определенному по соглашению числу кораблей. Маврокордато в ответ категорически