в те времена, когда Московское государство было не в такой силе и «распространении». «А ныне по милости Божией государство его царского величества распространилось и в силах умножилось», поэтому война татарская стала не страшна. Русские войска узнали пути к Перекопу и «к иным татарским юртам», «и для того и за многие ханов крымских неправды жалованье им отставлено и впредь в даче не будет». И издавна всякие перемены на свете бывали, и таких много есть примеров, что одни народы в воинских своих делах прославляются, а другие ослабевают. И Турецкое государство было прежде не в такой силе и славе, как ныне. Бывали такие времена и случаи, что русские народы морем к Константинополю хаживали и годовую казну с греческих царей брали, а потом это изменилось… «Также и ханы крымские наперед сего такие дачи себе имывали, а ныне им пришло время от того уняться и престать, и жить с христианскими государи в покое, чтоб за свою дерзость, как они обыкли самовольством своим чинить грабежи, не навели они на себя и на жилища свои какого и вящего воинского нахождения и разорения. И чтоб салтаново величество хану крымскому приказал с подкреплением, чтоб он впредь достаточно от того престал и ссор и задоров между государствы не чинил». В заключение посланнику еще раз предписывалось «говорить пространно с подлинными доводы, что впредь той даче быть невозможно и не для чего»[1012].

В соответствии с такими требованиями наказа статья 6 представленного посланниками проекта мирного договора была редактирована так: «Что напред сего была от великого государя от его царского величества, ханом и начальным крымским дача и тое дачу за многие их неправды изволил великий государь его царское величество отставить и впредь им той дачи не будет»[1013].

В ответ на приглашение Маврокордато, что «пришло ему те-перво говорить с ними о даче с Московского государства хану крымскому и всему крымскому государству и о удержании своевольства татарского», посланники говорили, что у них «о недаче хану и татарам и о унятии своевольства татарского» написана особая статья (6-я), что они велят ее перевести на латинский язык и пришлют ее латинский текст к нему завтра, на что Маврокордато возразил, что великий визирь приказал ему о всех делах договориться с ними сегодня, и он готов с ними «хотя до ночи и всю ночь сидеть и делать». Пусть посланники теперь же скажут ему об этой ханской даче на словах, а письменный текст статьи пришлют завтра, и он, «выразумев» то их словесное и письменное предложение, напишет свою статью, которая, конечно, будет им, посланникам, угодна. Посланники ответили, что они трудиться о делах обоих государств не «отрекаются», и сейчас же по существу вопроса сказали, что «у великого государя такое изволение, что крымскому хану и татарам никакой дачи из царской казны ныне и никогда не будет». Маврокордато, уговаривая посланников, заявлял, что «таких упорных противностей говорить им, посланником, не доведется. Та с Московского государства Крыму дача была исстари». Однако, сказать правду, «в той старой статье о ханской даче есть иное пристойное, а иное непристойное; и то, что непристойное, можно ныне отменить». Посланники категорически заявили, что «и вся та статья непристойная и давно уже она отставлена; однакож вопросили его, Александра, какая в том есть непристойность».

Маврокордато объяснил, что «непристойность» той древней статьи заключалась в назначении срока дани, а если дань не присылалась в срок, то бывала война. «А теперь того писать и царскому величеству себя обязывать не довлеет и неприлично. И салтан указал те противности отставить, а написать бы ту статью с повышением чести» для государя таким образом, что царское величество для соседства с ханом и Крымским государством не отказывается жаловать хана и татар своим жалованьем, как бывало исстари. Никакого срока не будет написано, и если дача когда и не пришлется, то татары никакой войны и ссоры «вчинать» на Московское государство и угрожать ему не будут и договоров нарушать не посмеют. «А жалованье хану указал бы государь давать для того, что он, хан, живет от порубежных царских городов в самой близости и может успокаивать всякие порубежные ссоры».

Посланники и на эти слова резко заявили, что той дачи никогда хану и татарам не будет и никаким даже и «вежливым способом» — т. е. ни в какой самой вежливой форме — «о той даче в сих мирных договорех писать они не будут». Всякие возникающие порубежные споры можно разрешать и помимо крымского хана, через сношения порубежных должностных людей, а именно: ссоры керченских, кубанских или перекопских жителей с азовскими жителями и с донскими казаками могут быть улажены посредством сношений беев и пашей тех городов с азовскими боярами и воеводами, а ссоры очаковских, белгородских и волошских жителей с запорожскими казаками и иными царскими подданными могут быть улажены сношениями очаковского бея, белгородского или буджакского султана и волошского господаря с царскими боярами и воеводами и с гетманом войск запорожских. «А с ханом крымским о тех ссорах царскому величеству пересылаться непристойно и не для чего. В милости своей государь хана не оставит, жалованье свое ему, когда доведется, посылать изволит; когда будут какие посольства или гонецкие посылки от царя к салтану, то государь уведомлять о том и хана укажет же. И прежде дача крымским ханам бывала небольшая, всего давано было всякою мягкою рухлядью тысяч по пяти или по шести на год». (Эти цифры не сходились с цифрами, приведенными Украинцевым для справки при составлении наказа, где за 16 лет московское правительство должно было уплатить хану 237 020 рублей)[1014]. Но теперь царское величество «тое непристойную дачу изволил отставить и впредь давать ее не изволяет. И чтоб они в той даче никакой надежды не имели».

Маврокордато говорил, что «никакого указного числа деньгам или золотым» определено не будет, не будет также установлено и срока, когда давать жалованье, и ни то ни другое в договорных статьях не напишется. Напишется только, что эта посылка будет «по милости царского величества и по изволению его, государскому, когда ему будет угодно и потребно», а когда будет непотребно, то также за то пенять и нарушать мира не будут. Он говорит о такой «честной» (почетной) даче по указу султана и великого визиря, чтоб отказом хана и татар не привести в совершенное отчаяние и чтобы «двери милости его царского величества им затворены не были». Для царя в этой даче не будет никакого обязательства. Ему