заявил, что решению Порты, постановленному и утвержденному в диване, никогда перемены не будет. Может быть, эта резкость вызвала столь же резкое замечание посланников. Повторив, что царь строил караван не для того, чтоб ему стоять на одном месте, а «для морского хождения», посланники сказали, что если бы теперь не велось мирных переговоров, а продолжалась бы еще война, то царь и не просил бы у султана разрешения плавать своим кораблям по Черному морю: «Мог бы тот его царского величества караван при милости Божии и сам себе свободной путь сыскать и очистить». В этих словах звучало раздражение и что-то вроде угрозы. Маврокордато заметил, что раз уже заключается мирный договор, то вспоминать о войне и говорить таких слов не для чего. Но в заключение все же, прибегая опять к метафоре, высказал, что «по Черному морю иных государств кораблям ходить будет свободно тогда, когда Турское государство падет и вверх ногами обратится». Статья была отложена[1024].

Перешли к следующим статьям. Маврокордато выразил согласие на принятие статей представленного посланниками проекта: 9-й — о разрешении запорожским казакам плавать вниз по Днепру до впадения его в море и по днепровским притокам для рыбной ловли и для добывания соли, а также о разрешении им ходить в степь для ловли всякого зверя; 10-й — о том, чтобы крымскому хану в мирное время не нападать на русские порубежные места; 11-й — об улаживании во время мира всяких порубежных ссор между Московским государством, с одной стороны, и Турцией и Крымом, с другой, через послов, не начиная из-за них войны; 12-й — о свободе русским паломникам ходить в Иерусалим; 15-й — о сроке перемирия на 30 лет и 16-й — о подтверждении мирного договора через посольства.

Статья 13 о Гробе Господне и 14 — о свободе вероисповедания для православных поданных султана[1025] вызвали со стороны Маврокордато возражения. Султан этих статей в договор писать не велел. Святые места находятся во владении султана, а православные греки — его подданные. Кто может ему указывать в этих делах? Всякий в своем силен и волен, Маврокордато дал совет посланникам, не настаивая на этих статьях (13 и 14), действовать иным путем. Когда мирный договор будет заключен, тогда пусть государь напишет султану «просительную грамоту» о святых местах и о правах православных подданных. Сам он, Александр, обещает свое полное содействие по этому делу у великого визиря. Патриархи Цареградский и Иерусалимский также выражают желание, чтобы святые места были отданы православным, и «говорят единогласно: лучше всем православным христианом помереть, нежели Гроб Господень и святые места держать французом». Да и сами турки между собою говорят часто, что «напрасно они подданных своих отнятием святых мест оскорбили». Имея в виду такое доброжелательное отношение турок, патриархи могут, собравшись всем освященным собором, обратиться челобитьем в диван и бить челом султану. Он, Александр, надеется, что в ответ на такое челобитье святые места будут взяты у французов и отданы по-прежнему грекам; он не только в том деле «ходатайство учинит», но и половину имения своего за то готов отдать и не пожалеет и просит посланников положиться на него и поверить ему как православному христианину. Посланники указывали, что государь святых мест не для себя просит, а просит за султанских же православных подданных, имея о них попечение и видя, что эти православные подданные обижены и святые места у них отняты и отданы людям чужого государства, французам. Впрочем, они заявляют, что во всем полагаются на Маврокордато, ему верят и на статьях 13 и 14 настаивать не будут. Если он упросит султана и визиря о возвращении святых мест грекам, то не только получит за то себе вечную славу от всех христиан на сем свете, но сподобится и царствия небесного. Их словами о том, что великий государь имеет «попечение свое государское» о православных подданных султана, определено было отношение московского царя к православному населению Турции, отношение, которое установится затем на два столетия. Турки поэтому и не желали допускать статей о святых местах и о правах православных в мирном договоре; включение таких статей в договор, имевший для султана характер обязательственного акта, было для них неприемлемой формой вмешательства. В самом деле, выходило бы, что султан давал обязательство чужеземному государю установить со своими православными подданными такие отношения, которых требовал этот государь, и, таким образом, был бы связан и ограничен в своих суверенных правах относительно своих подданных. Единственной приемлемой тогда для турок формой вмешательства была «просительная грамота» от государя, на что посланники и принуждены были согласиться.

Попечение о православных султанских подданных было проявлено ими в ходатайстве, с которым они обратились к Маврокордато тотчас же после разговора о статьях 13 и 14 по делу сербской церкви, патриарх которой выгнан безвинно и проживает в Вене, а церковь патриаршеская ограблена и опустошена, и многие православные сербы и болгары разбрелись в разные государства, между прочим, в Далмацию и цесарское подданство, и там по собственной воле и по принуждению принимают католическую веру. Посланники просили Маврокордато ходатайствовать перед визирем, если прежний патриарх кажется турецкому правительству почему-либо неугоден, поставить нового патриарха, и тогда сербы и болгары вновь вернутся на родину из других стран, от чего Турецкому государству будет большая прибыль. Маврокордато согласился, что «церковь у сербов и у турок утеснена и разграблена и пособить тому стало трудно… Патриарх отставлен за то, что жил не как духовного чина человек и, оста-вя церковное, вступался во многие гражданские дела непотребно»; однако туда уже послан на его место другой патриарх. Во всяком случае, Маврокордато обещал «стараться» о сербской церкви[1026].

Таким образом, в результате беседы Маврокордато с посланниками 29 апреля состоялось соглашение по всем статьям договора, кроме двух: о даче крымскому хану, на которой настаивали турки, и о торговле по Черному морю, включения которой требовали посланники. Эти же вопросы были основным предметом второй беседы, происшедшей 2 мая, когда Маврокордато опять приехал на посольский двор. Приводились вновь те же аргументы, и с обеих сторон обнаруживались та же неуступчивость и то же упорство. Выразив одобрение латинскому переводу статей (по которым уже состоялось соглашение), присланному посланниками после разговора 29 апреля, и заметив, что, прежде чем писать эти статьи набело, придется еще раз обсудить каждую, Маврокордато перешел к двум спорным статьям, оставшимся несогласованными, прежде всего о ханской даче: «Теперводе доведется ему с ними, посланниками, на мере поставить спорную статью о даче крымскому хану и